После этого разрыва начинается бунт, решительный бунт против истории, против мирового процесса, против универсального духа во имя живого человека, во
имя личности.
После пережитого кризиса Белинский выражает свои новые мысли в форме восстания против Гегеля, восстания во
имя личности, во имя живого человека.
Неточные совпадения
Во
имя торжества социальности можно совершить насилие над человеческими
личностями, какие угодно средства дозволены для осуществления высшей цели.
Но в 70-е годы были формы народничества, которые требовали от интеллигенции полного отречения от культурных ценностей не только во
имя блага народа, но и во
имя мнений народа, эти формы народничества не защищали
личности.
При этом живая человеческая
личность оказывается раздавленной, от нее отнимается все богатство содержания жизни во
имя божества — революции.
Он объявляет бунт против государства и всякой власти, но это бунт не во
имя человеческой
личности.
Во
имя этой единичной
личности он борется с общим, с универсальным, с общеобязательной моралью и общеобязательной логикой.
Это было, конечно, посильнее, чем по случайному совпадению назвать действительно существующим
именем личность пошляка, которая взята из реальной жизни.
Неточные совпадения
— Рабочими руководит некто Марат, его настоящее
имя — Лев Никифоров, он беглый с каторги,
личность невероятной энергии, характер диктатора; на щеке и на шее у него большое родимое пятно. Вчера, на одном конспиративном собрании, я слышал его — говорит великолепно.
Надежда Васильевна и Анна Васильевна Пахотины, хотя были скупы и не ставили собственно
личность своего братца в грош, но дорожили
именем, которое он носил, репутацией и важностью дома, преданиями, и потому, сверх определенных ему пяти тысяч карманных денег, в разное время выдавали ему субсидии около такой же суммы, и потом еще, с выговорами, с наставлениями, чуть не с плачем, всегда к концу года платили почти столько же по счетам портных, мебельщиков и других купцов.
Во
имя некоторой бесспорной правды демократии, идущей на смену нашей исконной неправде, мы готовы были забыть, что религия демократии, как она была провозглашена Руссо и как была осуществляема Робеспьером, не только не освобождает
личности и не утверждает ее неотъемлемых прав, но совершенно подавляет
личность и не хочет знать ее автономного бытия.
Разве во
имя своей
личности.
Нельзя же двум великим историческим
личностям, двум поседелым деятелям всей западной истории, представителям двух миров, двух традиций, двух начал — государства и личной свободы, нельзя же им не остановить, не сокрушить третью
личность, немую, без знамени, без
имени, являющуюся так не вовремя с веревкой рабства на шее и грубо толкающуюся в двери Европы и в двери истории с наглым притязанием на Византию, с одной ногой на Германии, с другой — на Тихом океане.