Единственный иерарх церкви, о котором стоит упомянуть, когда
говорят о русской религиозной философии, это — архиепископ Иннокентий [См. «Сочинения Архиепископа Иннокентия».].
Неточные совпадения
Если, с одной стороны,
русская народная религиозность связывала божественный и природный мир, то, с другой стороны, апокрифы, книги, имевшие огромное влияние,
говорили о грядущем приходе Мессии.
Бецкий сказал
о помещиках, что они
говорят: «Не хочу, чтобы философами были те, кто мне служить должны» [См.: А. Щапов. «Социально-педагогические условия умственного развития
русского народа».].
К. Аксаков даже
говорил, что
русский народ специально призван понять философию Гегеля [
О роли философии Гегеля см. у Чижевского: «Hegel in Russland».].
Я
говорил уже, что
русская литература не была ренессансной, что она была проникнута болью
о страданиях человека и народа и что
русский гений хотел припасть к земле, к народной стихии.
Теократия Достоевского противоположна «буржуазной» цивилизации, противоположна всякому государству, в ней обличается неправда внешнего закона (очень
русский мотив, который был даже у К. Леонтьева), в нее входит
русский христианский анархизм и
русский христианский социализм (Достоевский прямо
говорит о православном социализме).
Он
говорит, что
русский социализм есть вопрос
о Боге и бессмертии.
Я
говорил также
о роли, которую играла эсхатологическая настроенность в
русском расколе и сектантстве.
Л. Толстой соприкасается с духовным движением в народной среде,
о которой я
говорил, и в этом отношении он — единственный из
русских писателей.
Поэтому Достоевский
говорит в речи
о Пушкине, что
русский человек — всечеловек, что в нем есть универсальная отзывчивость.
Евсей, слушая эти речи, ждал, когда будут
говорить о русском народе и объяснят: почему все люди неприятны и жестоки, любят мучить друг друга, живут такой беспокойной, неуютной жизнью, и отчего такая нищета, страх везде и всюду злые стоны? Но об этом никто не говорил.
— А, по моему мнению, рулетка только и создана для русских, — сказал я, и, когда француз на мой отзыв презрительно усмехнулся, я заметил ему, что, уж конечно, правда на моей стороне, потому, что,
говоря о русских, как об игроках, я гораздо более ругаю их, чем хвалю, и что мне, стало быть, можно верить.
Неточные совпадения
Осматривание достопримечательностей, не
говоря о том, что всё уже было видено, не имело для него, как для
Русского и умного человека, той необъяснимой значительности, которую умеют приписывать этому делу Англичане.
Связь с этой женщиной и раньше уже тяготила его, а за время войны Елена стала возбуждать в нем определенно враждебное чувство, — в ней проснулась трепетная жадность к деньгам, она участвовала в каких-то крупных спекуляциях, нервничала,
говорила дерзости, капризничала и — что особенно возбуждало Самгина — все более резко обнаруживала презрительное отношение ко всему
русскому — к армии, правительству, интеллигенции, к своей прислуге — и все чаще, в разных формах, выражала свою тревогу
о судьбе Франции:
— Совершенно правильно, — отвечал он и, желая смутить, запугать ее,
говорил тоном философа, привыкшего мыслить безжалостно. — Гуманизм и борьба — понятия взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление
о классовой борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного
русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего требует революция от человека.
— Героем времени постепенно становится толпа, масса, —
говорил он среди либеральной буржуазии и, вращаясь в ней, являлся хорошим осведомителем для Спивак. Ее он пытался пугать все более заметным уклоном «здравомыслящих» людей направо, рассказами об организации «Союза
русского народа», в котором председательствовал историк Козлов, а товарищем его был регент Корвин, рассказывал
о работе эсеров среди ремесленников, приказчиков, служащих. Но все это она знала не хуже его и, не пугаясь,
говорила:
Он снова начал
о том, как тяжело ему в городе. Над полем, сжимая его, уже густел синий сумрак, город покрывали огненные облака, звучал благовест ко всенощной. Самгин, сняв очки, протирал их, хотя они в этом не нуждались, и видел пред собою простую, покорную, нежную женщину. «Какой ты не
русский, — печально
говорит она, прижимаясь к нему. — Мечты нет у тебя, лирики нет, все рассуждаешь».