Неточные совпадения
И всегда
в русской душе боролись два
начала, восточное и западное.
Два противоположных
начала легли
в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие.
Эти разные
начала русской религиозности будут сказываться и
в мысли XX
в.
Раскольники
начали жить
в прошлом и будущем, но не
в настоящем.
Начало XIX
в., Александровская эпоха — одна из самых интересных
в петербургском периоде русской истории.
Культурному слою русского дворянства
начала XIX
в. свойственны были благородство и возвышенность.
Русская творческая мысль
начала раскрываться
в атмосфере германского идеализма и романтизма.
Более плодотворно было у нас влияние Шеллинга на религиозную философию
начала XX
в.
Она вся построена на противоречии двух типов и на борьбе двух
начал в истории, т. е. посвящена все той же основной русской теме о России и Европе, о Востоке и Западе.
Он видит противоборство двух
начал в истории: свободы и необходимости, духовности и вещественности.
Противополагаемые им
начала он выражает
в условной и плодящей недоразумения терминологии — иранство и кушитство.
Огромность свободы есть одно из полярных
начал в русском народе, и с ней связана русская идея.
Когда славянофилы, особенно К. Аксаков, подчеркивают значение хорового
начала у русского народа
в отличие от самодовления и изоляции индивидуума, они были правы.
Славянофилы
в этом отношении типичные романтики, утверждают жизнь на
началах, стоящих выше правовых.
Я был первым и до сих пор остаюсь практически единственным человеком, который обнаружил эту главную ошибку современной философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница),
начиная с Декарта и его последователя Спинозы, исходили из принципа разрушения и революции
в отношении религиозной жизни, из принципа, который
в области политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если только она не будет проходить и
в философии и
в политике.
Он соединяет
в себе личное
начало с общинным.
Либеральные и гуманитарные элементы
в славянофильстве
начинают исчезать.
В 40-е годы уже
начинали писать великие русские писатели, которые принадлежат последующей эпохе.
Настанет год — России черный год, —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать;
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек: —
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем
в руке его булатный нож.
Так как действительно нравственного
начала во всем этом нет, то и место лица
в той или другой стороне определяется внешними условиями состояния, общественного положения.
Тема свободы любви у Чернышевского ничего общего не имела с темой «оправдания плоти», которая у нас играла роль не у нигилистов и революционеров, а
в утонченных и эстетизирующих течениях
начала XX
в.
Но он не понимает, что натурализму
в социологии нужно противополагать духовные
начала, которые он не хочет признать, и он не видит, что сам остается натуралистом
в социологии.
Он весь был
в борьбе противоположных
начал.
Чтобы слиться с народом и его верой, он одно время принуждал себя считать православным, соблюдал все предписания православной церкви, но не
в силах был смириться, взбунтовался и
начал проповедовать свою веру, свое христианство, свое Евангелие.
Наиболее интересно, что он утверждает профетическое
начало в христианстве и профетическую функцию.
Но Вл. Соловьев не был народником, и,
в отличие от других представителей русской мысли, он признает положительную миссию государства, требуя только, чтобы государство было подчинено христианским
началам.
Гораздо более центральной и характерной для русской идеи, для русского стремления к осуществлению социальной правды является фигура Н. Федорова, но он принадлежит более к
началу XX
в., чем к XIX
в.
Но на почве марксизма у нас возникнет среди левой интеллигенции течение более высокой и сложной культуры, подготовившее русский идеализм
начала XX
в.
Но он видит, что добро заражается злом
в борьбе и
начинает пользоваться злыми средствами.
Она
начала образовываться лишь
в 80-е годы, когда
начал выходить журнал «Вопросы философии и психологии».
Оригинально, по-православному богословствовать
начал не профессор богословия, не иерарх Церкви, а конногвардейский офицер
в отставке и помещик Хомяков.
В этом — глубокое отличие католического богословия и характерный признак русского богословия XIX
в. и
начала XX
в.
Но этот загадочный странник всегда хотел обосновать и укрепить жизнь людей и обществ на незыблемых объективных
началах и всегда выражал это обоснование
в рациональных схемах.
Но каждое из отделившихся от высшего центра
начал заключает
в себе частичную истину.
Так,
в теории познания эмпиризм, рационализм и мистицизм являются отвлеченными
началами, которые ложны
в своем исключительном самоутверждении, но заключают
в себе частичные истины, которые войдут
в целостное познание свободной теософии.
Также
в сфере практической свободная теократия достигается соединением
начал церкви, государства и земщины, как тогда обозначали
в славянофильской терминологии общество.
Этим проникнута его критика отвлеченных
начал, его искание целостного знания,
в основании знания,
в основании философии лежит вера, самое признание реальности внешнего мира предполагает веру.
Учение о Софии, которое стало популярно
в религиозно-философских и поэтических течениях
начала XX
в., связано с платоновским учением об идеях. «София есть выраженная, осуществленная идея», — говорит Соловьев. «София есть тело Божие, материя Божества, проникнутая
началом Божественного единства».
Учение о Софии утверждает
начало божественной премудрости
в тварном мире,
в космосе и человечестве, оно не допускает абсолютного разрыва между Творцом и творением.
Наибольшие нападения
в православных кругах вызвало понимание Софии как вечной женственности, внесение женственного
начала в Божество.
Но принципиально те же возражения должно было вызвать внесение мужественного
начала в Божество.
Соловьевское учение о Софии — Вечной Женственности и стихи, посвященные ей, имели огромное влияние на поэтов-символистов
начала XX
в.
Огромное влияние он имел позже на духовный ренессанс
начала XX
в., когда
в части русской интеллигенции произошел духовный кризис.
Русские течения религиозной мысли, русские религиозные искания
начала XX
в. будут продолжать профетическое служение Вл. Соловьева.
Иванова; с ним очень связана проблематика
начала века, хотя,
в узком смысле, соловьевства у нас, может быть, и не было.
В своей критике,
в которой было много правды, он зашел так далеко, что
начал отрицать самые первоосновы христианства и пришел к религии более близкой к буддизму.
Шатов
начал верить, что русский народ — народ-богоносец, когда он
в Бога еще не поверил.
Он никогда не верил
в русский народ, и оригинальных результатов он ждал совсем не от русского народа, а от навязанных ему сверху византийских
начал.
Им особенно заинтересовалось лишь наше поколение
начала XX
в.
Но самая проблематика мысли к
началу XX
в. очень усложнилась, и
в нее вошли новые веяния, новые элементы.
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? —
начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как
начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл
в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и
начните.
Ему бы
в Питер надобно // До Комитета раненых. // Пеш до Москвы дотянется, // А дальше как? Чугунка-то // Кусаться
начала!
Потупился, задумался, //
В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на Бога грех, // Несу мой крест с терпением, // Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «
Начинай!»