Неточные совпадения
То, что называли у нас двоеверием, т. е. соединение православной
веры с языческой мифологией и народной поэзией, объясняет многие противоречия в русском
народе.
Г. Федотов подчеркивает, что в духовных стихах недостает
веры в Христа-Искупителя, Христос остается судьей, т. е.
народ как бы не видит кенозиса Христа.
Материализм был предметом религиозной
веры, и противники его в известную эпоху трактовались как враги освобождения
народа.
При таком философском миросозерцании трудно было оправдать мессианскую
веру в русский
народ, трудно было обосновать философию истории и этику Герцена.
В письме к Мишле, в котором Герцен защищает русский
народ, он пишет, что прошлое русского
народа темно, его настоящее ужасно, остается
вера в будущее.
Одно время К. Леонтьев верил, что на Востоке, в России, возможны еще культуры цветущей сложности, но это не связано у него было с
верой в великую миссию русского
народа.
В последний период жизни он окончательно теряет
веру в будущее России и русского
народа и пророчествует о грядущей русской революции и наступлении царства антихриста.
И всегда в основании лежала
вера в
народ как хранителя правды.
Славянофилы думали, что в простом
народе, в крестьянстве более сохранилась русская народность и православная
вера, характерная для русского
народа, чем в классах образованных и господствующих.
Чтобы слиться с
народом и его
верой, он одно время принуждал себя считать православным, соблюдал все предписания православной церкви, но не в силах был смириться, взбунтовался и начал проповедовать свою
веру, свое христианство, свое Евангелие.
В противоположность марксизму он утверждает свою
веру в стихийность
народа, и прежде всего русского
народа.
Нужно помнить, что апофеоз цезарей, как и всех тиранов и диктаторов, был создан
верой народа, бедноты, а не сенатом, который был уже скептичен и не склонен к мистическим верованиям.
Отцы и учители, берегите
веру народа, и не мечта сие: поражало меня всю жизнь в великом народе нашем его достоинство благолепное и истинное, сам видел, сам свидетельствовать могу, видел и удивлялся, видел, несмотря даже на смрад грехов и нищий вид народа нашего.
Разумеется, в своем месте Матвей смеялся над этими пустяками; очень нужно Аврааму, которого чтут также и христиане, заходить в грязные лачуги некрещеных жидов! Но теперь ему стало очень обидно за Борка и за то, что даже евреи, такой крепкий в своей
вере народ, забыли здесь свой обычай… Молодые люди наскоро отужинали и убежали опять в другую комнату, а Борк остался один. И у Матвея защемило сердце при виде одинокой и грустной фигуры еврея.
И что же было возражать человеку, который говорил такие вещи: «Я раз стоял в часовне, смотрел на чудотворную икону богоматери и думал о детской
вере народа, молящегося ей; несколько женщин, больные, старики стояли на коленях и, крестясь, клали земные поклоны.
Неточные совпадения
Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение
народа, — поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление
веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию, за позорное владычество жидовства на христианской земле — за все, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть козаков.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская
вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие
народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
— Нет, нет! — воскликнул с внезапным порывом Павел Петрович, — я не хочу верить, что вы, господа, точно знаете русский
народ, что вы представители его потребностей, его стремлений! Нет, русский
народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он — патриархальный, он не может жить без
веры…
Создавший себе в семидесятых годах славу идеализацией крестьянства, этот литератор, хотя и не ярко талантливый, возбуждал искреннейший восторг читателей лиризмом своей любви и
веры в
народ.
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре
народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку,
вере, одежде и т. д.