Неточные совпадения
Мы прибавим: не только Пушкина, но и самих славянофилов, но и Достоевского и Л.
Толстого, но и искателей правды, но и возникновением оригинальной русской мысли.
Пушкин утверждал творчество человека, свободу творчества, в то время как на другом полюсе в праве творчества усомнятся Гоголь, Л.
Толстой и другие.
Они духовно жили еще до Достоевского, до восстания Л.
Толстого, до кризиса человека, до духовной революции.
В этом славянофилы сходятся с западниками, революционеры-социалисты с Л.
Толстым и Достоевским.
Более прав, чем славянофилы, был Л.
Толстой и даже Н. Михайловский в своей борьбе против органической теории общества во имя индивидуальности человека.
Достоевский и Л.
Толстой очень русские, они невозможны на Западе, но они выразили универсально-общечеловеческое по своему значению.
О Достоевском и Л.
Толстом речь будет позже.
Л.
Толстой будет тоже проповедовать личное нравственное совершенствование, но он не построит рабьего учения об обществе, наоборот, он будет обличать ложь этого общества.
Русский гений, богатый аристократ Л.
Толстой всю жизнь мучается от своего привилегированного положения, кается, хочет от всего отказаться, опроститься, стать мужиком.
Толстого нельзя назвать гуманистом в западном смысле.
Л.
Толстой есть антипод Ницше, он есть русское противоположение Ницше, как и Гегелю.
Гоголь яркий пример «несчастного сознания», но оно чувствуется и у Л.
Толстого и Достоевского.
Но и в религиозном народничестве, у славянофилов, у Достоевского и Л.
Толстого народ был по преимуществу крестьяне, трудовые классы общества.
В 70-е годы у нас уже был расцвет творчества Достоевского и Л.
Толстого, появление Вл. Соловьева.
Тема Михайловского с трудом прорывалась через
толщу позитивизма.
Это есть различие между русской и немецкой идеей, между Достоевским и Гегелем, между Л.
Толстым и Ницше.
Таковы прежде всего Л.
Толстой, Достоевский и Вл. Соловьев.
Достаточно сравнить Л.
Толстого с Ницше.
И
Толстой и Достоевский, по основам своего миросозерцания, враждебны революционной интеллигенции, а Достоевский был к ней даже несправедлив, и его обличения напоминали памфлет.
Л.
Толстой с небывалым радикализмом восстает против неправды и лжи истории, цивилизации, основ государства и общества.
Толстой совсем не был последователен, он не умел осуществить своей веры в жизни и сделал это лишь в конце жизни своим гениальным уходом.
В этом интерес Л.
Толстого и его единственной судьбы.
Об отношении Л.
Толстого к Руссо я еще буду говорить в связи с учением о непротивлении злу насилием и его анархизмом.
Толстовство, которое ниже самого
Толстого, интересно, главным образом, своей критикой, а не положительным учением.
Толстой был великий правдолюбец.
В русскую идею Л.
Толстой входит, как очень важный элемент, без которого нельзя мыслить русского призвания.
Если отрицание социального неравенства, обличение неправды господствующих классов есть очень существенный русский мотив, то у
Толстого он доходит до предельного религиозного выражения.
Гоголь,
Толстой, Достоевский в этом отношении очень показательны.
Любопытно, что классическое образование в той форме, в какой его насаждал министр народного просвещения гр. Д.
Толстой, носило явно реакционный характер, в то время как на Западе оно носило прогрессивный характер и поддерживало гуманистическую традицию.
Обыкновенно принято резко противополагать Л. Толстого-художника и Л.
Толстого — мыслителя и проповедника и очень преувеличивать резкость происшедшего в нем переворота.
Повсюду и всегда
Толстой изображает правду жизни, близкую к природе, правду труда, глубину рождения и смерти по сравнению с лживостью и неподлинностью так называемой «исторической» жизни в цивилизации.
Мы увидим, что тут было противоречие у
Толстого, ибо религию свою он хотел основать на разуме.
Толстой любил Руссо, но не следует преувеличивать влияние на него Руссо.
Толстой глубже и радикальнее.
Огромная разница еще в том, что в то время как Руссо не остается в правде природной жизни и требует социального контракта, после которого создается очень деспотическое государство, отрицающее свободу совести,
Толстой не хочет никакого социального контракта и хочет остаться в правде божественной природы, что и есть исполнение закона Бога.
Но и Руссо, и
Толстой смешивают падшую природу, в которой царит беспощадная борьба за существование, эгоизм, насилие и жестокость, с преображенной природой, с природой нуменальной, или райской.
Интересно сравнить мучения Иова с мучениями Л.
Толстого, который был близок к самоубийству.
Толстого есть крик страдальца, который поставлен в счастливое положение, у которого есть все, но который не может вынести своего привилегированного положения.
Толстой все это имеет и стремится от всего этого отказаться, хочет опроститься и слиться с трудовым народом.
Религиозная драма самого Л.
Толстого была бесконечно глубже его религиозно-философских идей.
Вл. Соловьев, который не любил
Толстого, сказал, что его религиозная философия есть лишь феноменология его великого духа.
Толстой был менее всего националистом, но он видел великую правду в русском народе.
И
Толстой, и Достоевский по-разному, но оба отрицают европейский мир, цивилизованный и буржуазный, и они — предшественники революции.
Толстой, быть может, наиболее близок к православию в сознании неоправданности творчества человека и греха творчества.
Религиозный анархизм Льва
Толстого есть самая последовательная и радикальная форма анархизма, т. е. отрицание начала власти и насилия.
Принято считать Л.
Толстого рационалистом.
Это неверно не только относительно
Толстого как художника, но и как мыслителя.
Но именно
Толстой потребовал безумия в жизни, именно он не хотел допустить никакого компромисса между Богом и миром, именно он предложил рискнуть всем.
Толстой требовал абсолютного сходства средств с целями, в то время как историческая жизнь основана на абсолютном несходстве средств с целями.
Толстой противополагает закон мира и закон Бога.