Христианская любовь, которая так легко принимает формы риторические и унижающие человека, превращаясь в аскетическое упражнение для спасения души и в «добрые дела», в благотворительность, христианская любовь в своей высоте духовна, а не виталистична.
Но совершенно отделять
христианскую любовь от элементов жалости, сострадания, каритативности и признать её исключительно эротической, как это любили делать в начале XX века, есть глубокое извращение христианства и прельщение.
Неточные совпадения
У М. Шелера были интересные мысли о различии
любви христианской и
любви платонистической,
любви, направленной на конкретную личность, и
любви, направленной на идею.
Для платонизма и платоновского эроса не ставилось проблемы личности Христианство ставит эту проблему, но
христианская мысль и
христианская практика затемнила проблему личности безличным пониманием
любви, и
любви эротической, и
любви каритативной.
И то, что
христианские теологи, учителя Церкви, официальные представители христианства, никогда не могли ничего сказать о
любви, кроме пошлостей, и даже не замечали её, свидетельствует о том, насколько христианство было социализировано в обыденном объективированном мире и приспособлено к его требованиям.
Такой человек, как Бл. Августин, написал трактат о браке, очень напоминающий систему скотоводства, он даже не подозревает о существовании
любви и ничего не может об этом сказать, как и все
христианские учителя, которые, по моему глубокому убеждению, всегда высказывали безнравственные мысли в своем морализме, то есть мысли, глубоко противные истине персонализма, рассматривали личность, как средство родовой жизни.
Может быть, впервые в истории
христианской Европы тема о
любви была поставлена провансальскими трубадурами, которым принадлежит огромное место в эмоциональной культуре.
Но в своей статье «Смысл
любви», может быть, самой замечательной из всего им написанного, он преодолевает границы безличного платонизма и, впервые в истории
христианской мысли, связывает любовь-эрос не с родом, а с личностью.
Во всяком случае, традиционное
христианское учение о
любви, если только это можно называть
любовью, было исключительно учением о родовой, рождающей
любви.
Воспоминание о вас для вашего сына может повести к вопросам с его стороны, на которые нельзя отвечать, не вложив в душу ребенка духа осуждения к тому, что должно быть для него святыней, и потому прошу понять отказ вашего мужа в духе
христианской любви. Прошу Всевышнего о милосердии к вам.
И вот тут-то проповедники позитивистического, коммунистического, социального братства на помощь этой, оказавшейся несостоятельной, человеческой любви предлагают
христианскую любовь, но только в ее последствиях, но не в ее основах: они предлагают любовь к одному человечеству без любви к богу.
Как истомленный жаждою в знойный день усталый путник глотает с жадностию каждую каплю пролившего на главу его благотворного дождя, так слушал умирающий исполненные
христианской любви слова своего утешителя. Закоснелое в преступлениях сердце боярина Кручины забилось раскаянием; с каждым новым словом юродивого изменялся вид его, и наконец на бледном, полумертвом лице изобразилась последняя ужасная борьба порока, ожесточения и сильных страстей — с душою, проникнутою первым лучом небесной благодати.
Неточные совпадения
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее
любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того нового объяснения
христианского учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.
Он не думал, что тот
христианский закон, которому он всю жизнь свою хотел следовать, предписывал ему прощать и любить своих врагов; но радостное чувство
любви и прощения к врагам наполняло его душу.
Но ученики Лойолы привезли туда и свои страстишки: гордость,
любовь к власти, к золоту, к серебру, даже к превосходной японской меди, которую вывозили в невероятных количествах, и вообще всякую
любовь, кроме
христианской.
Я всегда колебался между аскетической настроенностью, не только
христианской, но и толстовской и революционной, и радостью жизни,
любовью, искусством, красотой, торжеством мысли.
Статья Вл. Соловьева «Смысл
любви» — самое замечательное из всего им написанного, это даже единственное оригинальное слово, сказанное о любви-эросе в истории
христианской мысли.