Неточные совпадения
Обращаясь к самопознанию, которое есть одно из главных источников философского познания, я открываю в себе изначальное, исходное: противление мировой данности, неприятие всякой объектности, как рабства
человека, противоположение свободы
духа необходимости мира, насилию и конформизму.
Философия этой книги сознательно личная, в ней говорится о
человеке, о мире, о Боге лишь то, что я увидел и пережил, в ней философствует конкретный
человек, а не мировой разум или мировой
дух.
Человек есть личность не по природе, а по
духу.
Это и значит, что
дух формирует личность, её целостность, в которую входит и тело, входит лицо
человека.
Личность в
человеке есть его независимость по отношению к материальному миру, который есть материал для работы
духа.
Личность не порождается родовым космическим процессом, не рождается от отца и матери, она происходит от Бога, является из другого мира; она свидетельствует о том, что
человек есть точка пересечения двух миров, что в нем происходит борьба
духа и природы, свободы и необходимости, независимости и зависимости.
Эта свобода не есть свобода воли, как свобода безразличия, не есть свобода воли в школьном смысле, она глубже, связана с целостным существованием
человека, она есть свобода
духа, творческая духовная энергия.
Психическая жизнь
человека заключает в себе активное творческое начало, синтезирующее личность, это есть активность
духа в
человеке, пронизывающая не только душевную, но и телесную жизнь.
Дух создает форму личности, характер
человека.
Без этой синтезирующей активности
духа личность диссоциируется,
человек распадается на части, душа теряет свою целостность, свою способность к активным реакциям.
Обыкновенные учения о бессмертии души, защищаемые спиритуалистической метафизикой, совсем не понимают трагедии смерти, не видят самой проблемы смерти Бессмертие может быть лишь целостным, лишь бессмертием целостной личности, в которой
дух овладевает душевным и телесным составом
человека.
Всякий казнящий есть
человек, утерявший силу
духа, потерявший всякое сознание о ней.
Авторитарному сознанию или авторитарному строю жизни нужно противополагать не разум, не природу и не суверенное общество, а
дух, т. е. свободу, духовное начало в
человеке, образующее его личность и независимое от объективированной природы и от объективированного логического мира.
Примитивный
человек, который все ещё живёт в современном
человеке, находится во власти страха, он раб прошлого, обычного,
духа предков.
Но освобождение
человека означает возвращение
духа к себе, т. е. к свободе.
Отвлеченная идея бытия, как царства неизменного порядка, отвлеченно-общего, есть всегда порабощение свободного творческого
духа человека.
И
дух и Бог могут быть поняты натуралистически и тогда порабощают
человека.
Так происходило возвращение к языческому космоцентризму,
духи и демоны природы вновь поднимались из закрытой глубины природной жизни и овладевали
человеком.
Рабству
человека у общества нужно противопоставлять не разум рационализма или природу, признанную благостной, а
дух, свободу
духа и личность в своем духовном качестве не зависящую от общества и природы.
Общество свободных
людей, не рабов должно быть создано не по образу космоса, а по образу
духа, т. е. не по образу иерархизма, а по образу персонализма, не по образу детерминации, а по образу свободы, не по образу господства силы и сильного, а по образу солидарности и милосердия.
Эта духовная память напоминает
человеку, поглощенному своим историческим временем, что в прошлом были великие творческие движения
духа и что они должны наследовать вечность, они напоминают также о том, что в прошлом жили конкретные существа, живые личности, с которыми во времени экзистенциальном у нас должна существовать связь не меньшая, чем с живыми.
Свобода
духа не есть отвлеченное провозглашение прав, а есть высшее состояние, которое должен достигнуть
человек.
Наоборот, познание в науках исторических и социальных и в науках о
духе и о ценностях, т. е. в философии, носит менее общеобязательный характер именно потому, что предполагает большую духовную общность
людей.
Тоталитарное государство само хочет быть церковью, организовывать души
людей, господствовать над душами, над совестью и мыслью и не оставляет места для свободы
духа, для сферы «царства Божия».
Все эти мифы противоположны истине персонализма, всегда враждебны очеловечению жизни, все восстают против
духа Евангелия, все узаконяют рабство
человека.
Хороших классов не бывает, бывают лишь хорошие
люди, и они хороши в меру преодоления в себе
духа класса,
духа касты, в меру раскрытия личности.
Буржуа может быть совсем не корыстным и не эгоистическим
человеком, у него может быть бескорыстная любовь к буржуазному
духу, возможна даже бескорыстная любовь к деньгам и наживе.
Именно средства, путь свидетельствуют о
духе, которым проникнуты
люди.
Революции делаются средним
человеком и для среднего
человека, который совсем не хочет изменения структуры сознания, не хочет нового
духа, не хочет стать новым
человеком, не хочет реальной победы над рабством.
Эта точка зрения также безнравственна (хотя и не лицемерна), потому что она делает
человека рабом своей низшей природы и сталкивается с достоинством личности, как свободного
духа.
Вокруг искусства
людьми, которые более потребители, чем творцы, создается отвратительная снобическая атмосфера, которая свидетельствует о рабстве
человека, об утрате свободы
духа вследствие душевных усложнений и уточнений, вследствие найденной возможности жить пассивными отражениями, при сознании большей высоты и значительности этой жизни, чем жизнь обыденных
людей, человеческих масс.
Вся русская литература XIX века находится вне классицизма и романтизма, она реалистична в глубинном смысле слова, и она свидетельствует о борении
духа субъекта-человека, о трагедии творчества, исходящего в объективацию, она ищет высшей творческой жизни.
Но вечный творческий
дух восстает против этого состояния мира и
человека.
Личность есть
дух, свободный
дух, и связь
человека с Богом.
Освобождение
человека есть требование не природы, разума или общества, как часто думают, а
духа.
Человек не только
дух, он сложного состава, он также и животное, также и явление материального мира, но
человек также и
дух.
В самой духовной стороне
человека могут быть тяжелые заболевания, может быть раздвоение, может быть экстериоризация и самоотчуждение
духа, может быть утеря свободы, может быть пленение
духа.
Дух экстериоризируется, выбрасывается вовне и действует на
человека, как необходимость, и он возвращается к себе, внутрь, то есть к свободе.
Но
человек не есть
дух, он лишь имеет
дух, и потому в самых духовных актах
человека возможна раздробленность, отвлеченность и перерождение
духа.
И хотя категория свободы играла огромную роль у Гегеля и он даже определяет
дух, как свободу, философия его была последовательным и радикальным логическим детерминизмом (логический детерминизм не менее порабощает
человека, чем детерминизм натуралистический).
Излияние
Духа, меняющего мир, есть активность
духа и в самом
человеке.
Неточные совпадения
— А, как это мило! — сказала она, подавая руку мужу и улыбкой здороваясь с домашним
человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? — было первое слово, которое подсказал ей
дух обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет за мной.
И я и миллионы
людей, живших века тому назад и живущих теперь, мужики, нищие
духом и мудрецы, думавшие и писавшие об этом, своим неясным языком говорящие то же, — мы все согласны в этом одном: для чего надо жить и что хорошо.
Из его родных гостил в это лето у них один Сергей Иванович, но и тот был не Левинского, а Кознышевекого склада
человек, так что Левинский
дух совершенно уничтожался.
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного
человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского
духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
В продолжение этого времени он имел удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда
человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте, видит из окна проходящих плетущихся
людей, толкующих об своих гривнах и с каким-то глупым любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение
духа бедного неедущего путешественника.