Неточные совпадения
Предмет
этики не
человеческие чувства о добре, но само сущее добро.
Этика в глубоком смысле слова должна быть учением о пробуждении
человеческого духа, а не сознания, творческой духовной силы, а не закона и нормы.
И задача
этики в том, чтобы дать преобладание иерархии реальной,
человеческой над иерархией символической, нечеловеческой.
Этика не может быть основана на разрыве Бога и человека, божественного и
человеческого.
Этика законническая имеет свои древние, глубокие корни в
человеческом обществе, она восходит к первобытным кланам с их тотемистическими культами, к первобытному табу.
Этика закона разом и в высшей степени человечна, приспособлена к
человеческим нуждам и потребностям, к
человеческому уровню, и в высшей степени бесчеловечна, беспощадна к
человеческой личности, к ее индивидуальной судьбе и к ее интимной жизни.
Законническая, социально обыденная
этика дает преобладание отношению к иерархическому чину, к носителю власти, к иерарху церкви, к монарху, к главе семьи, к начальнику над отношением к человеку, к
человеческому качеству, к творцу, к доброму человеку, к таланту, к ученому и поэту.
Этика закона, как
этика греха, узнается потому, что она знает отвлеченное добро, отвлеченную норму добра, но не знает человека,
человеческой личности, неповторимой индивидуальности и ее интимной внутренней жизни.
Это свойство
этики закона остается в силе и тогда, когда она становится философской и идеалистической и провозглашает принцип самоценности
человеческой личности.
Кантовская
этика закона противополагает себя принципу эвдемонизма, счастья как цели
человеческой жизни, но под счастьем и эвдемонизм понимает отвлеченную норму добра и совсем не интересуется счастьем живой неповторимой индивидуальной
человеческой личности.
Этика же христианская более индивидуальна, чем социальна, для нее
человеческая душа стоит больше, чем все царства мира.
Трагические этические конфликты опровергают ту ложную психологию и
этику, которая видит в счастье цель
человеческой жизни.
В основе евангельской, христианской
этики лежит безусловное признание значения всякой
человеческой души, которая стоит дороже царств мира, самоценности личности как образа и подобия Божьего.
Вот слова основные для религии
этики и благодати: «Не знаете, какого вы духа; ибо Сын
Человеческий пришел не губить души
человеческие, а спасать».
Этика закона не спасает, а губит
человеческие души.
Но в
этике творчества может раскрыться новый конфликт между творчеством совершенных культурных ценностей и творчеством совершенной
человеческой личности.
То раскрытие ценностей
человеческой индивидуальности и ценности самой этой индивидуальности, которое ставит своей задачей
этика творчества, есть вместе с тем освобождение от нестерпимого страха личности за себя и за свою судьбу, страха, порождающего идолопоклонство и суеверия.
Поэтому
этика творчества учит о мучительных борениях
человеческого духа.
Только
этика творчества может победить искалечение и иссушение
человеческой души отвлеченной добродетелью, отвлеченной идеей, превращенной в норму и правила.
Этика до глубины должна сознать, что в
человеческой жизни разворачивается трагическое столкновение добра с добром, свободная борьба за ценности и блага, между собою сталкивающиеся.
Существенный вопрос онтологической
этики есть вопрос о фантазмах, которые поистине играют колоссальную и подавляющую роль в
человеческой жизни.
Вообще космическое начало в
этике обычно сочеталось с имперсонализмом, что есть несомненное заблуждение, ибо личность не есть исключительное достояние
человеческого мира, но всякое бытие есть бытие личное, хотя бы в низшей иерархической ступени.
Но
этика должна и ясно увидеть, что техника несет с собой величайшие опасности нового порабощения и унижения
человеческого духа.
Человеческая личность есть высшая ценность для
этики, но она есть высшая ценность потому, что она несет в себе божественное начало, что она есть образ и подобие Божие.
Наоборот, эсхатологическая
этика, основанная на апокалиптическом опыте, требует небывалого напряжения
человеческой активности и творчества.
Последняя эсхатологическая проблема
этики есть проблема смысла зла, самая мучительная
человеческая проблема.