Неточные совпадения
Эти нравственные
парадоксы непреодолимы в сознании, они должны
быть изжиты.
Тайна Христа-Богочеловека
есть разрешение
парадокса свободы и благодати, но она не поддастся рационализации.
Явление Христа
есть ответ на вопрошание, на трагическое столкновение и
парадокс.
Это и
есть основной
парадокс этики.
Парадокс зла заключается в том, что или зло находится в руке Божьей и зависит от Бога, и тогда оно нужно для целей добра, или зло не зависит от Бога и Бог бессилен перед злом, и тогда добро не
есть окончательная онтологическая сила.
Павла в духе аномизма, т. е. совершенного отрицания закона,
было бы отрицанием основной антиномии этики, отрицанием
парадокса законнической этики.
И
парадокс в том, что закон сковывает энергию добра, он не хочет, чтобы добро
было понятно как энергия, ибо тогда мир уходит из-под его власти.
Парадокс освобождения заключается в том, что, для того чтобы сохранить свободу и бороться за свободу, нужно уже в каком-то смысле
быть свободным, иметь свободу в себе.
Это
есть в новой форме поставленный все тот же
парадокс зла.
Парадокс, связанный с греховностью человеческой природы, с чрезвычайной остротой
был выражен К. Леонтьевым.
Это
есть величайший
парадокс смерти.
Апокалипсис
есть не подлежащий рационализированию
парадокс времени и вечности.
Но «необходимость свободы»
есть противоречие и
парадокс.
Совершенное отрицание хилиастической идеи
есть отрицание самого
парадокса, все переносится в вечность, в потусторонность, во времени же, в посюсторонности, остается мир внебожественный и изгнанный из рая.
Парадокс зла заключается в том, что зло
есть бессмыслица, отпадение от Смысла и поругание Смысла, и вместе с тем зло должно иметь и положительный смысл, если Смыслу, т. е. Богу, принадлежит последнее слово в бытии.
Это
есть основной
парадокс этики, в котором
есть эзотерическая и экзотерическая стороны.
Основное положение этики, понявшей
парадокс добра и зла, может
быть так формулировано: поступай так, как будто бы ты слышишь Божий зов и призван в свободном и творческом акте соучаствовать в Божьем деле, раскрывай в себе чистую и оригинальную совесть, дисциплинируй свою личность, борись со злом в себе и вокруг себя, но не для того, чтобы оттеснять злых и зло в ад и создавать адское царство, а для того, чтобы реально победить зло и способствовать просветлению и творческому преображению злых.
То, что говорят Ангелус Силезиус и другие мистики,
есть парадокс, раскрывающийся в глубине существования, существования, не выброшенного в объективированный мир.
Неточные совпадения
— Вот, я даже записала два, три его
парадокса, например: «Торжество социальной справедливости
будет началом духовной смерти людей». Как тебе нравится? Или: «Начало и конец жизни — в личности, а так как личность неповторима, история — не повторяется». Тебе скучно? — вдруг спросила она.
— Я не послал письма. Она решила не посылать. Она мотивировала так: если пошлю письмо, то, конечно, сделаю благородный поступок, достаточный, чтоб смыть всю грязь и даже гораздо больше, но вынесу ли его сам? Ее мнение
было то, что и никто бы не вынес, потому что будущность тогда погибла и уже воскресение к новой жизни невозможно. И к тому же, добро бы пострадал Степанов; но ведь он же
был оправдан обществом офицеров и без того. Одним словом —
парадокс; но она удержала меня, и я ей отдался вполне.
Книга г-на Геденштрома издана в 1830 году; может
быть, автор с тех пор и сам отказался от своего
парадокса.
Парадокс в том, что высшая человечность божественна и вместе с тем это
есть обнаружение человека и человечности.
Можно даже высказать такой
парадокс: славянофилы, взгляды которых, кстати сказать, я в большей части не разделяю,
были первыми русскими европейцами, так как они пытались мыслить по-европейски, самостоятельно, а не подражать западной мысли, как подражают дети.