Неточные совпадения
Этика законническая, нормативная, для которой свобода есть лишь условие выполнения
нормы добра, не понимает трагизма нравственной
жизни.
В соотношениях этики и социологии отражается мировая подавленность нравственной
жизни социальностью, социальной дисциплиной и социальными
нормами.
Цель
жизни есть вечное творчество, а не повиновение
нормам и принципам.
То, что было сознанием в
жизни древних обществ, установленные законы,
нормы, ограничения, делается потом подсознательным и существует как атавистический инстинкт.
Это есть господство общества и общего с его законами и
нормами над внутренней, интимно-индивидуальной и неповторимой в своем своеобразии
жизнью личности.
Этика закона, как этика греха, узнается потому, что она знает отвлеченное добро, отвлеченную
норму добра, но не знает человека, человеческой личности, неповторимой индивидуальности и ее интимной внутренней
жизни.
Кантовская этика закона противополагает себя принципу эвдемонизма, счастья как цели человеческой
жизни, но под счастьем и эвдемонизм понимает отвлеченную
норму добра и совсем не интересуется счастьем живой неповторимой индивидуальной человеческой личности.
Христианство в своих первичных и девственных суждениях не только усомнилось в том, что идея добра является верховной в
жизни, но и резко противоположило свою мораль морали, основанной на идее добра и
норме добра.
Евангельская этика основана на бытии, а не на
норме, она
жизнь предпочитает закону.
Христиане придумывали всякие другие
нормы и правила для обоснования своей
жизни.
Есть ли это
норма и правило
жизни?
Не убий, не укради, не прелюбодействуй — все это может быть
нормой, правилом для грешной
жизни мира, все это относительно к ней.
Нельзя разрешать нравственные задачи
жизни автоматическим применением общеобязательных
норм.
Идеи правды, истины, красоты должны перестать быть
нормами и правилами
жизни и стать энергиями
жизни, внутренним, творческим огнем в человеке.
Добро есть цель
жизни, т. е.
норма, закон, который мы должны исполнять.
Телеологическая этика всегда обнаруживает отсутствие нравственного воображения, ибо мыслит цель как
норму должного, а не как образ, т. е. порождение творческой энергии
жизни.
Нравственная
жизнь должна слагаться не по цели и
норме, а по образу и творческому излучению.
Нужно дать человеку возможность обнаружить его творческую энергию и творческие дары, не задавливать его внешними предписаниями и не опутывать его
жизнь неисчислимым количеством
норм и табу.
Закон же и
норма знают элементарные и нетрагические случаи
жизни — не следует убивать, красть, развратничать и т. п., и это одинаково для всех людей.
В трагизме
жизни есть много условного и преходящего, невечного, связанного с формами социального быта, с социальными
нормами, со старыми ложными воззрениями и суевериями.
Но само трагическое возникло тут не из вечного источника
жизни, а из столкновения с социальными формами и
нормами.
И она не только терпит услуги социально полезной лжи, но она ее требует и превращает в
норму общежития, она не допускает человека к первоисточнику
жизни.
В Евангелии всегда открывается абсолютная
жизнь, в нем нет ничего относительного, но абсолютность эта всегда есть раскрытие Царства Божьего, а не внешняя
норма и закон для нашей
жизни.
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался
нормы жизни, такого существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
Некоторые писатели, лишенные чутья нормальных потребностей и сбитые с толку искусственными комбинациями, признавая эти несомненные факты нашей жизни, хотели их узаконить, прославить, как
норму жизни, а не как искажение естественных стремлений, произведенное неблагоприятным историческим развитием.
И эта мыслимость всего сущего, нисколько не противоречащая его недомыслимости, есть имманентная
норма жизни духа, и ее не могут нарушить даже и те, кто на словах ее отвергают, ибо и агностицизм всегда есть уже некоторый догматизм, некоторое положительное догматическое учение о Боге, хотя бы и минимального содержания.
Норма жизни была готова и преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки, с заветом блюсти ее целость и неприкосновенность, как огонь Весты. Как что делалось при дедах и отцах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке.
Неточные совпадения
— Теперь дело ставится так: истинная и вечная мудрость дана проклятыми вопросами Ивана Карамазова. Иванов-Разумник утверждает, что решение этих вопросов не может быть сведено к
нормам логическим или этическим и, значит, к счастью, невозможно. Заметь: к счастью! «Проблемы идеализма» — читал? Там Булгаков спрашивает: чем отличается человечество от человека? И отвечает: если
жизнь личности — бессмысленна, то так же бессмысленны и судьбы человечества, — здорово?
— Да вот я кончу только… план… — сказал он. — Да Бог с ними! — с досадой прибавил потом. — Я их не трогаю, ничего не ищу; я только не вижу нормальной
жизни в этом. Нет, это не
жизнь, а искажение
нормы, идеала
жизни, который указала природа целью человеку…
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и
жизнь!.. Ведь бури, бешеные страсти не
норма природы и
жизни, а только переходный момент, беспорядок и зло, процесс творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия в лаборатории природы…
Но к
жизни в материи этого мира нельзя применить абсолютного, как закон и
норму.
Абсолютная
жизнь есть благодатная
жизнь, а не
жизнь, исполняющая закон и
норму.