Неточные совпадения
Этика закона, этика сознания, подавляющая подсознание и не знающая сверхсознания,
есть порождение древнего аффекта страха в человеке, и мы,
христиане, видим в ней последствие первородного греха.
И в сознании
христианина это отношение часто
было извращено.
Ошибочно думать, как нередко думают
христиане, что фарисейство
есть религиозно и нравственно явление низкое, почти ругательное слово.
Это
есть парадокс евангельской морали, который с трудом вмещается и осмысливается
христианами в истории.
Христианин, который думает, что он оправдан, чист и спасен, что он выше грешников, когда он часто посещает службы, бьет поклоны, ставит свечи, служит молебны, произносит по уставу слова молитвы, исполняет все канонические правила, совершает дела милосердия, добрые дела,
есть, конечно, фарисей внутри христианства, и к нему тоже относятся евангельские обличения.
Страдание
христианина есть вольное принятие креста, вольное несение его.
И вот между этикой, выработанной войной и воинами, когда борьба с оружием в руках
была самым благородным занятием, этикой, распространенной на всю благородную породу человечества, и этикой евангельской, христианской существует глубочайшее противоположение и конфликт, который должен
был бы переживаться мучительно и трагически
христианами, если бы личное сознание и личная совесть
были в них сильнее и острее и не подавлялись родовыми инстинктами.
И нельзя думать, что социальный строй
будет изменяться и улучшаться, приближаться к большей справедливости всегда не мной,
христианином, а другими людьми и что я,
христианин, в каждое мгновение должен склоняться перед социальным строем, определенным другими.
Н. Федоров
был убежденный
христианин, но как будто не понимал тайны Креста и Голгофы, не принимал искупительного смысла смерти.
Трудно понять и принять психологию благочестивых
христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди,
будут в аду.
— До войны — контрабандисты, а теперь — шпионы. Наша мягкотелость — вовсе еще не Христова любовь к людям, — тревожно, поспешно и как-то масляно говорил лысоватый. — Ведь когда было сказано «несть ни эллина, ни иудея», так этим говорилось: все должны
быть христианами…
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части,
Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Было двенадцать разбойников, //
Был Кудеяр-атаман, // Много разбойники пролили // Крови честных
христиан,
Ежели древним еллинам и римлянам дозволено
было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы,
христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными?
Несмотря на его уверения в противном, она
была твердо уверена, что он такой же и еще лучше
христианин, чем она, и что всё то, что он говорит об этом,
есть одна из его смешных мужских выходок, как то, что он говорил про broderie anglaise: будто добрые люди штопают дыры, а она их нарочно вырезывает, и т. п.
— Да уж это ты говорил. Дурно, Сережа, очень дурно. Если ты не стараешься узнать того, что нужнее всего для
христианина, — сказал отец вставая, — то что же может занимать тебя? Я недоволен тобой, и Петр Игнатьич (это
был главный педагог) недоволен тобой… Я должен наказать тебя.