Можно было бы сказать, что в высочайших своих достижениях этика есть в
большей степени этика смерти, чем этика жизни, ибо смерть обнаруживает глубину жизни и раскрывает конец, который только и сообщает смысл жизни.
Тоска и ужас вызываются не только тем, что кончается и умирает дорогое нам, к чему мы привязаны, но в
большей степени и еще глубже тем, что разверзается бездна между временем и вечностью.
Но ужас в том, что ад создается не только «злыми», не только злом, но в гораздо
большей степени создается «добрыми», создается самим добром для «злых» или для «зла».
Затем следовали имена понятых, подписи и затем заключение врача, из которого видно было, что найденные при вскрытии и записанные в протокол изменения в желудке и отчасти в кишках и почках дают право заключить с
большой степенью вероятности, что смерть Смелькова последовала от отравления ядом, попавшим ему в желудок вместе с вином.
Другим, конечно, революционная аскеза свойственна была в гораздо
большей степени, чем мне, которому особенных страданий от преследований выносить не пришлось.
Неточные совпадения
Степени знатности рассчитаю я по числу дел, которые
большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на себя из высокомерия; не по числу людей, которые шатаются в его передней, а по числу людей, довольных его поведением и делами.
В делах
большого хозяйства и в этом и в других имениях он держался самых простых, нерискованных приемов и был в высшей
степени бережлив и рассчетлив на хозяйственные мелочи.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой
степени, что желавший понюхать их только чихал и
больше ничего.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее
большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой
степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле человек.
Ужасно! Не знаешь, чего тут
больше — жестокости или нелепости. Но, кажется, и то и другое доведено до последней
степени».