Цитаты со словом «обыденность»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
Этика должна раскрывать чистую совесть, незамутненную социальной обыденностью, она должна быть критикой чистой совести.
В падшем греховном мире царит das Man, обыденность, принуждающая человека социальность.
Но чистота нравственного сознания постоянно искажена тем, что я буду называть социальной обыденностью.
Этика закона есть этика социальной обыденности.
Обыденность, для которой Гейдеггер образовал особую категорию das Man, носит социальный характер.
Обыденность (man sagt, on dit, говорят) есть охлаждение творческого огня жизни, и нравственное сознание в обыденности всегда определяется не тем, что думает сама личность, а тем, что думают другие, не своей совестью, а чужой совестью.
Этика закона организует социальную обыденность.
Отстоявшаяся и кристаллизировавшаяся обыденность, в которой охлажден уже огонь жизни, давит, как кошмар, творческую жизнь личности.
В мире греховном личность частью своего существа обречена жить в социальной обыденности, в которой она не только насилуется, но и охраняется законом и правом.
Право и есть правда, преломленная в социальной обыденности.
Царство обыденности, das Man, есть порождение грехопадения, есть мир падший.
Он падает жертвой закона, социальной обыденности, das Man, «так говорят», общества.
Но это и значит, что Богу, совести, правде, внутреннему человеку нужно повиноваться больше, чем обществу, чем социальной обыденности, чем внешнему закону.
На почве законнической этики, этики социальной обыденности и общеобязательности, возникает рабство человека у государства и общества, рабье отношение к монарху, к начальнику, к богатому, знатному, как и рабье отношение к толпе, к массе, к большинству.
В нравственных суждениях законнической этики мыслит не личность, не человек, а социальная обыденность, род, клан, сословие, государство, нация, семья.
И само божественное начало правды переносится на эти образования социальной обыденности.
«Теория» есть творчество, есть Платон или Гегель, «жизнь» не может быть серой обыденностью, борьбой за существование, семейными дрязгами, неудачами, разочарованиями и пр.
Поэтому подлинная этика не есть этика обыденности и социальности.
Этика закона запрещает человеку воображать себе лучший мир и лучшую жизнь, она приковывает человека к данному миру, к обыденности, социально организованной, и повсюду ставит свои запреты, свои табу.
Но этика творчества порывает с миром обыденности и не хочет знать законнических запретов, она противопоставляет «образ» высшей жизни «закону» данной жизни.
Это есть царство обыденности.
Источник лжи в социальной обыденности (в das Man Гейдеггера).
Социальная обыденность, имеющая дело с массовыми и средними величинами, пресекает всякий взлет человеческой души вверх и приспособляет к своим целям все — и любовь, и мистику, и творчество.
Эта социальная обыденность извращает и искажает религиозное откровение и перерождает христианство в религию закона.
Ложь, которой требует социальная обыденность, не может быть принята.
В социальной обыденности нужно жить, не принимая лжи.
Лжи, которой полна социальная обыденность и которой она требует как добра, нужно противопоставлять не высокие цели, остающиеся отвлеченными (часто и сама социальная обыденность любит прикрываться высокими целями), а высокий дух, творческую духовную силу.
Внешне же свобода совести нарушается и насилуется социальной обыденностью, всегда властолюбивой и деспотической.
С объективной точки зрения пафос ортодоксии есть явление социального порядка, он порожден социальной обыденностью, обязанностью в данной группировке исповедовать одно и то же и принуждать других к этому исповеданию.
Лишь духовная жизнь, проецированная в социальную обыденность, порождает фанатизм ортодоксии и обличение повсюду ересей.
Совершенно так же это носит социальный характер, и социальная обыденность, консервативная или революционная, религиозная или антирелигиозная, одинаково перерождает человеческую психику и пользуется в своих интересах подсознательными инстинктами людей.
Социальная обыденность, порожденная грехом, пытается превратить категорию страха в одну из основных категорий религиозной и нравственной жизни.
Но и страх, принявший религиозный и нравственный характер, никогда не есть движение вверх, в высоту, к Богу, а всегда есть прикованность к низинам, к обыденности.
Этика страха определяется не из духовного источника, она имеет своим источником социальную обыденность.
Между тем как социальная обыденность, овладевающая и религиозной жизнью человека, хочет нравственно управлять человеком через аффект страха, хотя в смягченной и умеренной форме.
Социальная обыденность создает этику страха, перерождая ужас, вызванный трансцендентной бездной, в повседневную заботу и терроризуя человека будущими карами.
Опасность опошления неотвратимо подстерегает мир обыденности.
Пошлость закрывает трагизм и ужас жизни, и в ней социальная обыденность, имеющая свой глубокий источник в грехе, теряет воспоминание об этом источнике.
Пошлость есть потеря всякой оригинальности, определяемость жизни исключительно извне, и она стоит безмерно ниже социальной обыденности с ее трудом, заботой и страхом.
Процесс освобождения социальная обыденность понимает как свое торжество, довольство и устроение.
Церковь, как социальная обыденность, связана с государством и зависит от него.
Государство есть сфера социальной обыденности, в которую прорывается демоническая воля к могуществу.
Власть принадлежит той социальной обыденности, в которой редко встречается нравственная и духовная высота.
Это есть свойство социальной обыденности.
В социальной обыденности нашего греховного мира государство, его сила и слава, может оказываться сверхличной ценностью, вдохновляющей личность на подвиги.
Но в мире социальной обыденности, в мире греховном ценность низшая приобретает наибольшую силу, ценность же высшая наименьшую.
Свобода духа есть ценность верховная, но она не обладает верховной силой в мире социальной обыденности.
Смертная казнь есть самое зловещее порождение этики закона и социальной обыденности.
Революция необыденна, катастрофична, но в ней всегда торжествует своя социальная обыденность, и с ней неизбежно сталкивается персоналистическая этика.
Личная совесть у них парализована и заменена коллективной, массовой совестью вновь образовавшейся социальной обыденности.
Цитаты из русской классики со словом «обыденность»
Но ужас и трагизм любви притупляется рационализацией жизни, внедрением человеческого существования в социальную обыденность, то есть победой объектности над субъектностью.
Обыденность, повторяемость, подражание, однообразие, скованность, конечность жизни вызывают чувство скуки, притяжение к пустоте.
На безднах утверждено бытие человека, от них не укрыться под кущей обыденности…
Какие потрясающие драмы могут выплыть на поверхность из омута мелочей, которые настолько переполняют жизненную обыденность, что ни сердце, ни ум, в минуту совершения, не трогаются ими!
И жажда избавления от «социальной обыденности» и посредственности может быть еще острее, чем жажда избавления от страдания, причиняемого трагическими противоречиями мира.
Ассоциации к слову «обыденность»
Синонимы к слову «обыденность»
Предложения со словом «обыденность»
- Он не подозревал, что вскоре такие картины станут обыденностью.
- Если же мы поверим в то, что наша жизнь втиснута в узкие рамки обыденности, то однажды обнаружим, что рамки стали настоящими.
- Просветление возвращает к неизбывному постоянству, великой обыденности жизни.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «обыденность»
Какой бывает «обыденность»
Значение слова «обыденность»
ОБЫ́ДЕННОСТЬ и (устар.) ОБЫДЁННОСТЬ, -и, ж. Свойство по знач. прил. обыденный. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «обыденность»
- Обыденность, зловеще это слово!
Дремучее. Не вытащишь ноги. - (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Дополнительно
Значение слова «обыденность»
ОБЫ́ДЕННОСТЬ и (устар.) ОБЫДЁННОСТЬ, -и, ж. Свойство по знач. прил. обыденный.
Все значения слова «обыденность»Предложения со словом «обыденность»
Он не подозревал, что вскоре такие картины станут обыденностью.
Если же мы поверим в то, что наша жизнь втиснута в узкие рамки обыденности, то однажды обнаружим, что рамки стали настоящими.
Просветление возвращает к неизбывному постоянству, великой обыденности жизни.
- (все предложения)