Неточные совпадения
Говоря
о «нео-христианах» — термин допустимый, поскольку речь
идет о христианах, которые верят в возможность новой творческой эпохи в христианстве, — Гекер причисляет к ним В. Розанова, бесспорно гениального мыслителя и писателя, но определенного
врага христианства, которого скорее можно было бы назвать нео-язычником.
Неточные совпадения
Внешние
враги примолкли, слухи
о близкой войне оказываются несостоятельными — следовательно, не предвидится и случая для покрытия себя
славою.
Не было у нас ни обедов по подписке, ни тостов, ни адресов, ни просьб
о разрешении
идти на брань с
врагом поголовно, с чадами и домочадцами.
Конечно (в особенности в городах), и теперь встречается немало людей убежденных, которых восторгает мысль
о единстве и могуществе Германии,
о той неувядаемой
славе, которою покрыло себя немецкое оружие, раздавивши"наследственного
врага", и
о том прекрасном будущем, которое отныне, по праву, принадлежит немецкому народу; но ведь эти люди представляют собою только казовый конец современной южногерманской действительности.
— Так! — отвечал он твердо и крепко. И рассказывал ей
о людях, которые, желая добра народу, сеяли в нем правду, а за это
враги жизни ловили их, как зверей, сажали в тюрьмы,
посылали на каторгу…
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом, явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ
о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные
враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его
славы осветить себя.