До тех же таинственных времен и сроков может быть лишь социальная эволюция, лишь социальные реформы, регулирующие целое, но всегда оставляющие иррациональный остаток в
социальной жизни, но никогда не преодолевающие до конца зла, коренящегося в жизни космической и в приливающих из ее недр темных энергиях.
Неточные совпадения
Но то стихийное массовое движение, которое именуется у нас
социальным, не вдохновляется сейчас идеей
социального целого, идеей регулирующей и организующей всю нашу народную хозяйственную
жизнь; в нем явно преобладают интересы личные и групповые в ущерб целому, в нем нет самоограничения, в нем слишком много корыстного и захватного.
Заговорами, бунтами, восстаниями и диктатурами ничего нельзя изменить в
жизни социальной, все это есть лишь накипь.
На этом горьком пути вырабатываются навыки, которые будут иметь значение для дальнейшего
социального процесса, и вряд ли возможен после войны возврат назад, к совершенно нерегулированной хозяйственной
жизни капиталистических обществ.
Большевизм хочет быть не кое-чем, не частью, не отдельной областью
жизни, не
социальной политикой, а всем, всей полнотой.
Социализм как проблема
социальной политики и
социальной этики, как
социальный реформизм, как реальное улучшение положения трудящихся, дающее хлеб насущный, религиозно нейтрален и может составить неотъемлемую часть христианского отношения к
жизни.
Полупросвещение, интеллигентское, пролетарское мышление видит в общественной
жизни, с одной стороны, исключительно субъективные интересы людей и людских групп, их злую волю, их насилие и эксплуатацию, что и составляет содержание истории, с другой стороны, борьбу против всего этого и безграничную возможность достигнуть совершенного
социального строя путем организованной и активной человеческой воли, пролетарской или интеллигентской.
Общественность есть явление космической
жизни, она связана со всем космосом тысячами таинственных нитей, космические энергии вечно врываются во всякую общественность, мнящую себя замкнутой системой, и опрокидывают все утопии
социального рая.
Слишком многое повторяется в
жизни социальной, и трудно придумать в этой области совершенно новые комбинации и перестановки.
Нелепо и нечестиво чудеса
жизни религиозной переносить на
жизнь политическую и
социальную, придавая относительному абсолютный характер.
Для других то была мудрость
социальная, правда трудовой
жизни, правда
жизни, близкой к природе.
Для народнического сознания народ не есть великое целое, в которое входят все классы, все группы, все человеческие личности, не есть соборная личность, существо, живущее тысячелетие своей самобытной
жизнью, в котором прошлое и будущее органически связаны и которое не подлежит никаким социологическим определениям; для этого сознания народ есть часть,
социальный класс физически трудящихся, крестьяне и рабочие, более всего и прежде всего крестьяне, все же остальные выпадают из народа, отщепенцы народной
жизни.
Каждый русский человек должен сказать себе: я сам народ, моя собственная глубина и есть глубина народной
жизни, народность раскрывается внутри, а не вовне, я чувствую себя народом и народным, когда я не на поверхности, а в глубине, где совлекаются все сословные и классовые
социальные оболочки, и из этой глубины звучит голос народа.
Народническое сознание лишь увеличивает пропасть между «народом» и «интеллигенцией», «народом» и «культурой», ему не открывается духовная глубина народной
жизни, в которой исчезают все различия, связанные с
социальными оболочками.
Все политики и все
социальные интересы и
социальные устроения — ничто по сравнению с вечным светом правды, с духовной
жизнью человека.
Неточные совпадения
— Вот, я даже записала два, три его парадокса, например: «Торжество
социальной справедливости будет началом духовной смерти людей». Как тебе нравится? Или: «Начало и конец
жизни — в личности, а так как личность неповторима, история — не повторяется». Тебе скучно? — вдруг спросила она.
Нет, Любаша не совсем похожа на Куликову, та всю
жизнь держалась так, как будто считала себя виноватой в том, что она такова, какая есть, а не лучше. Любаше приниженность слуги для всех была совершенно чужда. Поняв это, Самгин стал смотреть на нее, как на смешную «Ванскок», — Анну Скокову, одну из героинь романа Лескова «На ножах»; эту книгу и «Взбаламученное море» Писемского, по их «
социальной педагогике», Клим ставил рядом с «Бесами» Достоевского.
«В сущности, есть много оснований думать, что именно эти люди — основной материал истории, сырье, из которого вырабатывается все остальное человеческое, культурное. Они и — крестьянство. Это — демократия, подлинный демос — замечательно живучая, неистощимая сила. Переживает все
социальные и стихийные катастрофы и покорно, неутомимо ткет паутину
жизни. Социалисты недооценивают значение демократии».
— Так вот, — послушно начал Юрин, — у меня и сложилось такое впечатление: рабочие, которые особенно любили слушать серьезную музыку, — оказывались наиболее восприимчивыми ко всем вопросам
жизни и, разумеется, особенно — к вопросам
социальной экономической политики.
Среда, в которой он вращался, адвокаты с большим самолюбием и нищенской практикой, педагоги средней школы, замученные и раздраженные своей практикой, сытые, но угнетаемые скукой
жизни эстеты типа Шемякина, женщины, которые читали историю Французской революции, записки m-me Роллан и восхитительно путали политику с кокетством, молодые литераторы, еще не облаянные и не укушенные критикой, собакой славы, но уже с признаками бешенства в их отношении к вопросу о
социальной ответственности искусства, представители так называемой «богемы», какие-то молчаливые депутаты Думы, причисленные к той или иной партии, но, видимо, не уверенные, что программы способны удовлетворить все разнообразие их желаний.