Неточные совпадения
Одинаково можно найти это
чувство и в низах народной жизни, и на вершинах, в
русской литературе, у Достоевского и Соловьева, в современных религиозных исканиях.
Русскому народу необходимо здоровое и крепкое национальное
чувство, но его не было и нет.
Русская революционная интеллигенция, вся изъеденная застарелыми болезнями, отравившая народ злобными нигилистическими
чувствами и мыслями, начала кричать, что в «революционной демократии» раскрывается какая-то неслыханная и невиданная на Западе правда, брезжит свет с Востока.
В «мессианизме» большевиков и максималистов соединяется
русская мечтательность и жертвенность с кровавой исступленностью, овечий дух — с разъяренной злобой и ненавистью,
чувство братства — с жаждой разъединения и раздора.
В
русской природе есть вечная склонность к покаянию, работа совести всегда преобладает в ней над работой чести, над
чувством достоинства, по преимуществу западным, рыцарским по своему происхождению.
Они поколебали единство
русского государства, убили в народе нашем
чувство национального сцепления, деморализовали и распылили
русскую армию, подорвали всякое доверие к нам союзников, довели Россию до унижения и позора.
Русское и славянское
чувство и сознание всеми силами должно быть пробуждено.
Она отравила Россию, убила
чувство правды в массе
русских людей, образовала в душах нигилистическую опустошенность.
Русская революция существенно отличается от всех бывших в мире революций и более всего от революции французской — она разложила Россию, единую и великую, и тяжело ранила
русское национальное
чувство.
Русский народ должен был пройти через неслыханные унижения и падения, чтобы в нем пробудилось сознательное национальное
чувство и сознательная национальная активность.
И если жив еще
русский народ, если он не окончательно духовно погиб, в нем должно пробудиться острое религиозно-национальное
чувство.
Русская революция — огромный опыт, который изменит у интеллигентных
русских людей
чувства жизни и заставит их по-новому мыслить.
Русский социализм и коллективизм, которые многим кажутся столь оригинальными и вызывают извращенное шовинистическое
чувство, есть в сущности остаток первоначального натурализма, первобытного коммунизма, в нем чувствуется еще неполная освобожденность от состояния орды.
Во всех слоях, во всех классах
русского народа должна явиться жажда искупления,
чувство вины должно победить
чувство притязаний.
У
русской социалистической интеллигенции не было ни одного
чувства, ни одной мысли, которые подготовляли бы ее к власти.
И нужно прямо сказать, что
русская революционная интеллигенция есть, быть может, самое инертное и самое реакционное наследие, полученное новой Россией от России старой — она живет в старом, дышит старыми, отрицательными
чувствами, она неспособна проникнуться творческой психологией.
Это — парадокс
русской революции, который беспокоит
русских социалистов, еще не окончательно лишенных
чувства ответственности.
В
русском революционно-демократическом душевном облике совершенно померкло
чувство вины, свойственное детям Божьим, и заменилось
чувством бесконечных притязаний, свойственным детям мира сего.
У
русских почти атрофировано
чувство долга, а потому и право у них шатко.
Для оздоровления России необходимо укрепление у
русских людей
чувства долга.
Необходимо освободиться от старой
русской чувствительности, от ложной сострадательности и сентиментальности, от исключительной власти
чувств и эмоций, в которых тонет воля и разум.
В его стихах впервые увидали мы чисто русского человека, с русской душой, с
русскими чувствами, коротко знакомого с бытом народа, человека, жившего его жизнью и имевшего к ней полное сочувствие.
Неточные совпадения
Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков;
чувство возмущается, и
русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы.
— Не знаю, я не пробовал подолгу. Я испытывал странное
чувство, — продолжал он. — Я нигде так не скучал по деревне,
русской деревне, с лаптями и мужиками, как прожив с матушкой зиму в Ницце. Ницца сама по себе скучна, вы знаете. Да и Неаполь, Сорренто хороши только на короткое время. И именно там особенно живо вспоминается Россия, и именно деревня. Они точно как…
У [
русского] человека, даже и у того, кто похуже других, все-таки
чувство справедливо.
Но как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным пользам, которые приносит французский язык России, как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося на нем во все часы дня, конечно, из глубокого
чувства любви к отчизне, но при всем том никак не решается внести фразу какого бы ни было чуждого языка в сию
русскую свою поэму.
Связь с этой женщиной и раньше уже тяготила его, а за время войны Елена стала возбуждать в нем определенно враждебное
чувство, — в ней проснулась трепетная жадность к деньгам, она участвовала в каких-то крупных спекуляциях, нервничала, говорила дерзости, капризничала и — что особенно возбуждало Самгина — все более резко обнаруживала презрительное отношение ко всему
русскому — к армии, правительству, интеллигенции, к своей прислуге — и все чаще, в разных формах, выражала свою тревогу о судьбе Франции: