С каждым днем мы стали делать переходы все меньше и меньше, стали чаще отдыхать, раньше становиться на бивак, позже вставать, и я стал опасаться, как бы мы не остановились совсем.
Неточные совпадения
Их было бесчисленное множество:
каждый выступ,
каждое углубление, можно сказать,
каждая пядь карниза, где хоть мало-мальски можно было присесть для высиживания яиц, — все было занято этими остроклювыми птицами
с темносеро-бурым оперением.
При
каждой вспышке молнии я видел тучи на небе,
каждое дерево в отдельности, видел одновременно ближние и дальние предметы и горизонт, где тоже поминутно вспыхивали молнии и были горы, похожие на облака, и облака, похожие на горы. Потоки воды, падающей
с неба, освещаемые бледноголубыми вспышками атмосферного электричества, казались неподвижными стеклянными нитями, соединявшими небо и землю.
Для спанья
каждый имел козью шкурку, теплые чулки из кабарожьей шкурки мехом внутрь и одеяло, а вместо подушки — простой холщевой мешок
с запасным бельем.
Все как будто было предусмотрено, неизвестными для нас оставались только два вопроса: какой глубины снег на Хунгари и скоро ли по ту сторону мы найдем людей и протоптанную нартовую дорогу. Дня два ушло на сбор ездовых собак и корма для них. Юколу мы собрали понемногу от
каждого дома. Наконец, все было упаковано и уложено. Я условился
с орочами, что, когда замерзнет река Тумнин, в отряд явится проводник орочей со своей нартой, и мы снимемся
с якоря.
На другой день мы пошли протаптывать дорогу налегке. Отойдя немного, я оглянулся и тут только увидел, что место для бивака было выбрано не совсем удачно. Сверху со скалы нависла огромная глыба снега, которая
каждую минуту могла сорваться и погрести нашу палатку вместе
с людьми. Я решил по возвращении перенести ее на другое место.
Зимний переход по реке Хунгари в 1909 году был одним из самых тяжелых в моей жизни, и все же
каждый раз, когда я мысленно оглядываюсь во времени назад, я вспоминаю
с умилением двух старушек, которые оказали нам неоценимые услуги и, может быть, спасли нас от смерти.
В одном месте пожар уже в полном разгаре; все строение обнял огонь, и
с каждой минутой размеры его уменьшаются, и силуэт принимает какие-то узорчатые формы, которые вытачивает и выгрызает страшная стихия.
Он приписывал это своему достоинству, не зная того, что Метров, переговорив со всеми своими близкими, особенно охотно говорил об этом предмете
с каждым новым человеком, да и вообще охотно говорил со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
К счастью, по причине неудачной охоты, наши кони не были измучены: они рвались из-под седла, и
с каждым мгновением мы были все ближе и ближе… И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!..» Он посмотрел на меня, кивнул головою и ударил коня плетью.
Сюжет становился ежеминутно занимательнее, принимал
с каждым днем более окончательные формы и наконец, так как есть, во всей своей окончательности, доставлен был в собственные уши губернаторши.
Да за одним уже разом выпьем и за Сечь, чтобы долго она стояла на погибель всему бусурменству, чтобы
с каждым годом выходили из нее молодцы один одного лучше, один одного краше.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому
каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом
с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Дай только, боже, чтобы сошло
с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на
каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
За
каждым стулом девочка, // А то и баба
с веткою — // Обмахивает мух. // А под столом мохнатые // Собачки белошерстые. // Барчонки дразнят их…
Солдат опять
с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили
каждую // Чуть-чуть не в медный грош. // Так мерил пристав следственный // Побои на подравшихся // На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной
с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: // На рубль пятнадцать
с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
У
каждого помещика // Сто гончих в напуску, // У
каждого по дюжине // Борзовщиков верхом, // При
каждом с кашеварами, //
С провизией обоз.