Но,
по моим соображениям, река не должна была быть далеко. Часа через полтора начало смеркаться. В лесу стало быстро темнеть, пошел мелкий и частый дождь. Уже трудно было рассмотреть что-нибудь на земле. Нога наступала то на валежину, то на камень, то проваливалась в решетины между корнями. Одежда наша быстро намокла, но мы мало обращали внимания на это и энергично продирались сквозь заросли.
Неточные совпадения
Хитрые птицы караулили
мои движения, и только я нагибался за камнем или замахивался рукой, как они предупреждали меня и вовремя поднимались в воздух, но тотчас опять садились
по соседству и иногда даже ближе, чем раньше.
Я весь отдался влиянию окружающей меня обстановки и шел
по лесу наугад. Один раз я чуть было не наступил на ядовитую змею. Она проползла около самых
моих ног и проворно спряталась под большим пнем. Немного дальше я увидел на осокоре черную ворону. Она чистила нос о ветку и часто каркала, поглядывая вниз на землю. Испуганная
моим приближением, ворона полетела в глубь леса, и следом за ней с земли поднялись еще две вороны.
Около часа бродил я
по тайге, высматривая дорогу при вспышках молнии и натыкаясь на колодник в траве. Наконец, дождь начал стихать, удары грома сделались не так оглушительны; итти стало труднее. В это время до слуха
моего донесся шум прибоя. Я прибавил шаг и, пройдя сквозь заросли тальников, вышел к мерю.
Это меня совершенно не устраивало. Выполнение маршрута через Сихотэ-Алинь на Хунгари входило в план
моих работ, к тому же средства
мои были на исходе, а зимовка на Тумнине затягивала экспедицию
по крайней мере еще на шесть месяцев.
Когда я объявил орочам, что маршрут
по рекам Акуру и Хунгари должен выполнить во что бы то ни стало, они решили обсудить этот вопрос на общем сходе в тот день вечером в доме Антона Сагды. Я хорошо понимал причину их беспокойства и решил не настаивать на том, чтобы они провожали меня за водораздел, о чем я и сказал им еще утром, и только просил, чтобы они подробно рассказали мне, как попасть на Сихотэ-Алинь. Спутниками
моими по этому маршруту вызвались быть стрелки Илья Рожков и Павел Ноздрин.
Только здесь я узнал, что обычно все люди ходят с Тумнина на Хунгари
по реке Мули. Это наиболее легкая и прямая дорога;
по реке же Акур никто не ходит, потому что верховья ее совпадают с истоками Хунгари. Хотя это была кружная дорога и она в значительной степени удлиняла
мой путь, но все же я выбрал именно ее, как новый и оригинальный маршрут, тогда как
по Мули проходила дорога, избитая многими путешественниками и хорошо описанная Д. Л. Ивановым.
Чем дальше вниз
по реке, тем снег был глубже, тем больше мы уставали и тем медленнее мы продвигались вперед. Надо было что-нибудь придумать. Тогда я решил завтра оставить нарты на биваке и пойти всем троим на разведку. Я прежде всего рассчитывал дать отдых себе,
моим спутникам и собакам. Я намеревался протоптать на лыжах дорогу, чтобы ею можно было воспользоваться на следующий день.
Едва эта мысль мелькнула в
моем мозгу, как я сорвался с места и побежал к полоске, которая выступала все отчетливее
по мере того, как я к ней приближался. Действительно, это была лыжница. Один край ее был освещен солнцем, другой находился в тени — эту тень я и заметил, когда был около нарт.
Зимний переход
по реке Хунгари в 1909 году был одним из самых тяжелых в
моей жизни, и все же каждый раз, когда я мысленно оглядываюсь во времени назад, я вспоминаю с умилением двух старушек, которые оказали нам неоценимые услуги и, может быть, спасли нас от смерти.
— Скажи! — // «Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете на поляночку, // Стоят на той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — // Коробка та волшебная: // В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит, напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, //
По моему велению, // Все явится тотчас. // Теперь — пустите птенчика!»
По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу и животных и людей. Спорт,
по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).
По неопытности, ей-богу
по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи
мои; это такой народ, что на жизнь
мою готовы покуситься.
Хлестаков. Оробели? А в
моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость.
По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми
моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки
по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Слесарша. Да мужу-то
моему приказал забрить лоб в солдаты, и очередь-то на нас не припадала, мошенник такой! да и
по закону нельзя: он женатый.
Унтер-офицерша.
По ошибке, отец
мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два дни сидеть не могла.