Неточные совпадения
Часа два шли мы по этой
тропе. Мало-помалу хвойный лес начал заменяться смешанным. Все
чаще и
чаще стали попадаться тополь, клен, осина, береза и липа. Я хотел было сделать второй привал, но Дерсу посоветовал пройти еще немного.
По всем признакам видно было, что горы кончаются. Они отодвинулись куда-то в сторону, и на место их выступили широкие и пологие увалы, покрытые кустарниковой порослью. Дуб и липа дровяного характера с отмерзшими вершинами растут здесь кое-где группами и в одиночку. Около самой реки —
частые насаждения ивы, ольхи и черемухи. Наша
тропа стала принимать влево, в горы, и увела нас от реки километра на четыре.
Из притоков Хулуая наибольшего внимания заслуживает Тихий ключ, впадающий с правой стороны. По этому ключу идет
тропа на Арзамасовку. Ключ этот вполне оправдывает свое название. В нем всегда царит тишина, свойственная местам болотистым. Растительность по долине мелкорослая, редкая и состоит главным образом из белой березы и кустарниковой ольхи. Первые разбросаны по всей долине в одиночку и небольшими группами, вторые образуют
частые насаждения по берегам реки.
Приблизительно еще с час мы шли лесом. Вдруг
чаща начала редеть. Перед нами открылась большая поляна.
Тропа перерезала ее наискось по диагонали. Продолжительное путешествие по тайге сильно нас утомило. Глаз искал отдыха и простора. Поэтому можно себе представить, с какой радостью мы вышли из леса и стали осматривать поляну.
От места слияния Ли-Фудзина с Синанцей начинается Фудзин. Горы с левой стороны состоят из выветрелого туфа и кварцевого порфира. Прилегающая
часть долины покрыта лесом, заболоченным и заваленным колодником. Поэтому
тропа здесь идет косогорами в полгоры, а через 2 км опять спускается в долину.
Я поднял его, посадил и стал расспрашивать, как могло случиться, что он оказался между мной и кабанами. Оказалось, что кабанов он заметил со мной одновременно. Прирожденная охотничья страсть тотчас в нем заговорила. Он вскочил и бросился за животными. А так как я двигался по круговой
тропе, а дикие свиньи шли прямо, то, следуя за ними, Дерсу скоро обогнал меня. Куртка его по цвету удивительно подходила к цвету шерсти кабана. Дерсу в это время пробирался по
чаще согнувшись. Я принял его за зверя и выстрелил.
Далее
тропа идет по реке Вандагоу [Вань-да-гоу — извилистая большая долина.], впадающей в Тютихе недалеко от устья. Она длиной около 12 км, в верхней
части — лесистая, в нижней — заболоченная. Лес — редкий и носит на себе следы
частых пожарищ.
Охотничья
тропа проложена здесь
частью по краю долины,
частью по горам, которые имеют в этих местах вид размытых холмов.
От Мяолина
тропа пошла по кочковатому лугу в обход болот и проток. Через 2 часа она привела нас к невысоким сопкам, поросшим дубовым редколесьем. Эти сопки представляют собой отдельный массив, выдвинувшийся посредине Лофанзы, носящей название Коу-цзы-шань [Гао-цзы-шань — гора со рвом.]. Это остатки каких-то больших гор,
частью размытых,
частью потопленных в толщах потретичных образований. У подножия их протекает маленькая речка Хаунихеза.
Неточные совпадения
Я рассчитывал
часть людей и мулов направить по
тропе вдоль берега моря, а сам с Чжан Бао, Дерсу и тремя стрелками пойти по реке Адимил к ее истокам, затем подняться по реке Билимбе до Сихотэ-Алиня и обратно спуститься по ней же к морю.
На другой день с бивака мы снялись рано и пошли по
тропе, проложенной у самого берега реки. На этом пути Нахтоху принимает в себя с правой стороны два притока: Хулеми и Гоббиляги, а с левой — одну только маленькую речку Ходэ. Нижняя
часть долины Нахтоху густо поросла даурской березой и монгольским дубом. Начиная от Локтоляги, она постепенно склоняется к югу и только около Хулеми опять поворачивает на восток.
Хмурыми осенними днями, когда не только не видишь, но и не чувствуешь солнца, забываешь о нем, — осенними днями не однажды случалось плутать в лесу. Собьешься с дороги, потеряешь ее
тропы, наконец, устав искать их, стиснешь зубы и пойдешь прямо
чащей, по гнилому валежнику, по зыбким кочкам болота — в конце концов всегда выйдешь на дорогу!
Местами большие звериные и маленькие, как туннели, фазаньи
тропы сходили с дороги в
чащу леса.
Но теперь эти вздохи становились все глубже, сильнее. Я ехал лесною
тропой, и, хотя неба мне не было видно, но по тому, как хмурился лес, я чувствовал, что над ним тихо подымается тяжелая туча. Время было не раннее. Между стволов кое-где пробивался еще косой луч заката, но в
чащах расползались уже мглистые сумерки. К вечеру собиралась гроза.