Неточные совпадения
Перейдя через невысокий хребет, мы
попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его
стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как
на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Он
упал на дерево и повис
на нем так, что голова и передние лапы свесились по одну
сторону, а задняя часть тела — по другую.
На земле и
на небе было еще темно, только в той
стороне, откуда подымались все новые звезды, чувствовалось приближение рассвета.
На землю
пала обильная роса — верный признак, что завтра будет хорошая погода. Кругом царила торжественная тишина. Казалось, природа отдыхала тоже.
Гора Тудинза представляет собой массив, круто падающий в долину реки Лефу и изрезанный глубокими
падями с северной
стороны. Пожелтевшая листва деревьев стала уже осыпаться
на землю. Лес повсюду начинал сквозить, и только дубняки стояли еще одетые в свой наряд, поблекший и полузасохший.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять
попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер.
На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую
сторону огня
спал Дерсу.
3 часа мы шли без отдыха, пока в
стороне не послышался шум воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки
на небе и
палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
Закусив немного холодной кашицей, оставленной от вчерашнего ужина, мы тронулись в путь. Теперь проводник-китаец повернул круто
на восток. Сразу с бивака мы
попали в область размытых гор, предшествовавших Сихотэ-Алиню. Это были невысокие холмы с пологими склонами. Множество ручьев текло в разные
стороны, так что сразу трудно ориентироваться и указать то направление, куда стремилась выйти вода.
Вдруг в одном месте я поскользнулся и
упал, больно ушибив колено о камень. Я со стоном опустился
на землю и стал потирать больную ногу. Через минуту прибежал Леший и сел рядом со мной. В темноте я его не видел — только ощущал его теплое дыхание. Когда боль в ноге утихла, я поднялся и пошел в ту
сторону, где было не так темно. Не успел я сделать и 10 шагов, как опять поскользнулся, потом еще раз и еще.
По ту
сторону перевала мы сразу
попали на тропинку, которая привела нас к фанзе соболевщика-китайца.
На рассвете (это было 12 августа) меня разбудил Дерсу. Казаки еще
спали. Захватив с собой гипсометры, мы снова поднялись
на Сихотэ-Алинь. Мне хотелось смерить высоту с другой
стороны седловины. Насколько я мог уяснить, Сихотэ-Алинь тянется здесь в направлении к юго-западу и имеет пологие склоны, обращенные к Дананце, и крутые к Тадушу. С одной
стороны были только мох и хвоя, с другой — смешанные лиственные леса, полные жизни.
Заночевали мы по ту
сторону Сихотэ-Алиня,
на границе лесных насаждений. Ночью было сыро и холодно; мы почти не
спали. Я все время кутался в одеяло и никак не мог согреться. К утру небо затянулось тучами, и начал накрапывать дождь.
С Тютихе
на Аохобе можно
попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику
на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск
на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со
стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
После полудня мы как-то сбились с дороги и
попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в
сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли
на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что
на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Кажется, я
упал на левую
сторону.
Едва мы поднялись наверх, как сразу увидели, в чем дело. Из-за гор, с правой
стороны Мутухе, большими клубами подымался белый дым. Дальше,
на севере, тоже курились сопки. Очевидно,
пал уже успел охватить большое пространство. Полюбовавшись им несколько минут, мы пошли к морю и, когда достигли береговых обрывов, повернули влево, обходя глубокие овраги и высокие мысы.
Опасения Дерсу сбылись. Во вторую половину ночи
пал стал двигаться прямо
на нас, но, не найдя себе пищи, прошел
стороной. Вопреки ожиданиям, ночь была теплая, несмотря
на безоблачное небо. В тех случаях, когда я видел что-либо непонятное, я обращался к Дерсу и всегда получал от него верные объяснения.
Рано мы легли
спать и
на другой день рано и встали. Когда лучи солнца позолотили вершины гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала
на запад, но потом стала опять склоняться к северу. Как раз
на повороте, с левой
стороны, в долину вдвинулась высокая скала, увенчанная причудливым острым гребнем.
С левой
стороны высилась скалистая сопка. К реке она подходила отвесными обрывами. Здесь мы нашли небольшое углубление вроде пещеры и развели в нем костер. Дерсу повесил над огнем котелок и вскипятил воду. Затем он достал из своей котомки кусок изюбровой кожи,
опалил ее
на огне и стал ножом мелко крошить, как лапшу. Когда кожа была изрезана, он высыпал ее в котелок и долго варил. Затем он обратился ко всем со следующими словами...
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто
попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их
стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
«Стой! — крикнул укорительно // Какой-то попик седенький // Рассказчику. — Грешишь! // Шла борона прямехонько, // Да вдруг махнула в
сторону — //
На камень зуб
попал! // Коли взялся рассказывать, // Так слова не выкидывай // Из песни: или странникам // Ты сказку говоришь?.. // Я знал Ермилу Гирина…»
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть
спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со
стороны города глубокою канавой.
На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Вот вышла из мрака одна тень, хлопнула: раз-раз! — и исчезла неведомо куда; смотришь,
на место ее выступает уж другая тень и тоже хлопает, как
попало, и исчезает…"Раззорю!","Не потерплю!" — слышится со всех
сторон, а что разорю, чего не потерплю — того разобрать невозможно.
— Теперь переложите меня
на левую
сторону и идите
спать, — проговорил он.