Неточные совпадения
Иногда случается, что горы и
лес имеют привлекательный и веселый вид. Так, кажется, и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми, дикими. И странное дело! Чувство это не бывает личным, субъективным, оно всегда является общим для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя и всегда убеждался, что это так.
То же было и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое и неприятное, и это жуткое и тоскливое понималось всеми одинаково.
Сумерки в
лесу всегда наступают рано. На западе сквозь густую хвою еще виднелись кое-где клочки бледного неба, а внизу, на земле, уже ложились ночные тени. По мере
того как разгорался костер, ярче освещались выступавшие из темноты кусты и стволы деревьев. Разбуженная в осыпях пищуха подняла было пронзительный крик, но вдруг испугалась чего-то, проворно спряталась в норку и больше не показывалась.
«В самом деле, — подумал я, — житель
лесов не выживет в городе, и не делаю ли я худо, что сбиваю его с
того пути, на который он встал с детства?»
10 лет
тому назад они были покрыты
лесами, от которых ныне не осталось и следов.
Ту древесную растительность, которую мы видим теперь в долине Уссури,
лесом назвать нельзя.
Через 1,5 часа мы достигли перевала. Здесь у подножия большого дуба стояла маленькая кумирня, сложенная из плитнякового камня. Кумирня эта была поставлена, вероятно, охотниками и искателями женьшеня. Лицевая ее сторона была украшена красной тряпицей с иероглифической надписью: «Сан-лин-чжи-чжу»,
то есть «Владыке гор и
лесов» (тигру).
Паначев рассказывал, что расстояние от Загорной до Кокшаровки он налегке проходил в один день. Правда, один день он считал от рассвета до сумерек. А так как мы шли с вьюками довольно медленно,
то рассчитывали этот путь сделать в 2 суток, с одной только ночевкой в
лесу.
Путешествие по тайге всегда довольно однообразно. Сегодня —
лес, завтра —
лес, послезавтра — опять
лес. Ручьи, которые приходится переходить вброд, заросшие кустами, заваленные камнями, с чистой прозрачной водой, сухостой, валежник, покрытый мхом, папоротники удивительно похожи друг на друга. Вследствие
того что деревья постоянно приходится видеть близко перед собой, глаз утомляется и ищет простора. Чувствуется какая-то неловкость в зрении, является непреодолимое желание смотреть вдаль.
Если идти по
лесу без работы,
то путешествие скоро надоедает.
Та к как тропа в
лесу часто кружит и делает мелкие извилины, которые по масштабу не могут быть нанесены на планшет,
то съемщику рекомендуется идти сзади на таком расстоянии, чтобы хвост отряда можно было видеть между деревьями.
Запасшись этим средством, мы шли вперед до
тех пор, пока солнце совсем не скрылось за горизонтом. Паначев тотчас же пошел на разведку. Было уже совсем темно, когда он возвратился на бивак и сообщил, что с горы видел долину Улахе и что завтра к полудню мы выйдем из
леса. Люди ободрились, стали шутить и смеяться.
Утром, как только мы отошли от бивака, тотчас же наткнулись на тропку. Она оказалась зверовой и шла куда-то в горы! Паначев повел по ней. Мы начали было беспокоиться, но оказалось, что на этот раз он был прав. Тропа привела нас к зверовой фанзе. Теперь смешанный
лес сменился лиственным редколесьем. Почуяв конец пути, лошади прибавили шаг. Наконец показался просвет, и вслед за
тем мы вышли на опушку
леса. Перед нами была долина реки Улахе. Множество признаков указывало на
то, что деревня недалеко.
По мере
того как мы удалялись от фанзы, тропа становилась все хуже и хуже. Около
леса она разделилась надвое. Одна, более торная, шла прямо, а другая, слабая, направлялась в тайгу. Мы стали в недоумении. Куда идти?
Чем дальше,
тем больше
лес был завален колодником.
Мое движение испугало зверька и заставило быстро скрыться в норку. По
тому, как он прятался, видно было, что опасность приучила его быть всегда настороже и не доверяться предательской тишине
леса. Затем я увидел бурундука. Эта пестренькая земляная белка, бойкая и игривая, проворно бегала по колоднику, влезала на деревья, спускалась вниз и снова пряталась в траве. Окраска бурундука пестрая, желтая; по спине и по бокам туловища тянется 5 черных полос.
Животное это равномерно распространено по всему Уссурийскому краю. Его одинаково можно встретить как в густом смешанном
лесу, так и на полях около редколесья. Убегая, оно подымает пронзительный писк и
тем выдает себя. Китайцы иногда употребляют его шкурки на оторочки своих головных уборов.
Меня эта картина очень заинтересовала. Я подошел ближе и стал наблюдать. На колоднике лежали сухие грибки, корешки и орехи.
Та к как ни грибов, ни кедровых орехов в
лесу еще не было,
то, очевидно, бурундук вытащил их из своей норки. Но зачем? Тогда я вспомнил рассказы Дерсу о
том, что бурундук делает большие запасы продовольствия, которых ему хватает иногда на 2 года. Чтобы продукты не испортились, он время от времени выносит их наружу и сушит, а к вечеру уносит обратно в свою норку.
Время от времени в
лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков —
то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
В Уссурийском крае едва ли можно встретить сухие хвойные
леса,
то есть такие, где под деревьями земля усеяна осыпавшейся хвоей и не растет трава. Здесь всюду сыро, всюду мох, папоротники и мелкие осоки.
Этот переход от густого хвойного
леса к дубовому редколесью и к полянам с цветами был настолько резок, что невольно вызывал возгласы удивления.
То, что мы видели на западе, в 3–4 переходах от Сихотэ-Алиня, тут было у самого его подножия.
Река Сыдагоу длиною 60 км. В верхней половине она течет параллельно Вай-Фудзину, затем поворачивает к востоку и впадает в него против села Пермского. Мы вышли как раз к
тому месту, где Сыдагоу делает поворот. Река эта очень каменистая и порожистая. Пермцы пробовали было по ней сплавлять
лес, но он так сильно обивался о камни, что пришлось бросить это дело. Нижняя часть долины, где проходит почтовый тракт, открытая и удобная для земледелия, средняя — лесистая, а верхняя — голая и каменистая.
В это время в
лесу раздался какой-то шорох. Собаки подняли головы и насторожили уши. Я встал на ноги. Край палатки приходился мне как раз до подбородка. В
лесу было тихо, и ничего подозрительного я не заметил. Мы сели ужинать. Вскоре опять повторился
тот же шум, но сильнее и дальше в стороне. Тогда мы стали смотреть втроем, но в
лесу, как нарочно, снова воцарилась тишина. Это повторилось несколько раз кряду.
Третий пожар уничтожает эти последние остатки, и только одна поросль около пней указывает на
то, что здесь был когда-то большой
лес.
Следующий день был воскресный. Пользуясь
тем, что вода в реке была только кое-где в углублениях, мы шли прямо по ее руслу. В средней части реки Сандагоу растут такие же хорошие
леса, как и на реке Сыдагоу. Всюду виднелось множество звериных следов. В одном месте река делает большую петлю.
Спуск с хребта длинный и пологий. Идя по траве,
то и дело натыкаешься на обгорелые, поваленные деревья. Сейчас же за перевалом начинается болото, покрытое замшистым хвойным
лесом.
Погода нам не благоприятствовала. Все время моросило, на дорожке стояли лужи, трава была мокрая, с деревьев падали редкие крупные капли. В
лесу стояла удивительная тишина. Точно все вымерло. Даже дятлы и
те куда-то исчезли.
Долина реки Поугоу представляет собой довольно широкий распадок. Множество горных ключей впадает в него с
той и с другой стороны. Пологие холмы и высокие реки, вдающиеся в долину с боков, покрыты редким лиственным
лесом и кустарниковой порослью. Это и есть самые любимые места диких козуль.
Я прислушался. Со стороны, противоположной
той, куда ушли казаки, издали доносились странные звуки. Точно кто-нибудь рубил там дерево. Потом все стихло. Прошло 10 минут, и опять новый звук пронесся в воздухе. Точно кто-то лязгал железом, но только очень далеко. Вдруг сильный шум прокатился по всему
лесу. Должно быть, упало дерево.
Река Вангоу имеет вид горной таежной речки, длиной около 20 км, протекающей по продольной межскладчатой долине, покрытой отличным строевым
лесом. На этом протяжении она принимает в себя 5 небольших притоков: 3 с левой стороны — Тунца [Дун-ча — восточное разветвление.], Сяоца [Сяо-ча — малое разветвление.] и Сиявангул [Сяо-ван-гоу-эр — малая извилистая долина.], и 2 с правой — Та-Сица [Да-си-ча — большое западное разветвление.] и Сяо-Сица [Сяо-си-ча — малое западное разветвление.].
Проникнуть в самую глубь тайги удается немногим. Она слишком велика. Путнику все время приходится иметь дело с растительной стихией. Много тайн хранит в себе тайга и ревниво оберегает их от человека. Она кажется угрюмой и молчаливой… Таково первое впечатление. Но кому случалось поближе с ней познакомиться,
тот скоро привыкает к ней и тоскует, если долго не видит
леса. Мертвой тайга кажется только снаружи, на самом деле она полна жизни. Мы с Дерсу шли не торопясь и наблюдали птиц.
В 50 шагах от фанзы стояла маленькая кумирня со следующей надписью: «Чжемь шань лин ван си жи Хань чао чжи го сян Цзинь цзо жень цзян фу лу мэнь»,
то есть «Находящемуся в
лесах и горах князю (тигру).
Внизу под обрывом плескалась рыба, по
ту сторону реки в
лесу ухал филин-пугач, в горах ревели изюбры и где-то поблизости тоскливо кричала кабарга.
В долине Горбуши развиты речные террасы. Они тянутся все время, чередуясь
то с правой,
то с левой стороны. Здесь раньше были хорошие смешанные
леса, впоследствии уничтоженные пожарами.
С перевала мы спустились к реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» —
то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «река, по которой много
леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению к Сихотэ-Алиню под углом в 10°. Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком на берегу реки.
По мере
того как угасал день, в
лесу становилось все тише и тише.
Средняя часть долины Аохобе свободна от
леса, но
тем не менее совершенно непригодна для занятия земледелием.
Со словами Дерсу нельзя было не согласиться. У себя на родине китайцы уничтожили все живое. У них в стране остались только вороны, собаки и крысы. Даже в море, вблизи берегов, они уничтожили всех трепангов, крабов, моллюсков и всю морскую капусту. Богатый зверем и
лесами Приамурский край ожидает
та же участь, если своевременно не будут приняты меры к борьбе с хищничеством китайцев.
Скоро мы дошли до
того места, где Да-Лазагоу впадает в Сицу. Теперь мы вошли в
лес, заваленный буреломом. Кругом все было окутано дымом. В 50 шагах нельзя было рассмотреть деревьев.
Дальше мы вошли в зону густого хвойно-смешанного
леса. Зимой колючки чертова дерева становятся ломкими; хватая его рукой, сразу набираешь много заноз. Скверно
то, что занозы эти входят в кожу в вертикальном направлении и при извлечении крошатся.