Неточные совпадения
Устье реки Тангоузы [Тан-гоу-цзы — болотистая падь.] раньше было на месте нынешних озер Сан [Сан — разлившееся озеро.] и Эль-Поуза [Эр-цзо-цзы — вторая заповедь.], а устье реки Майхе [Майхе — река, где сеют много пшеницы.] находилось немного выше
того места, где теперь пересекает ее железная
дорога.
В фанзе я увидел
ту самую женщину, которая переходила нам
дорогу с кувшином на голове.
От описанного села Казакевичево [Село Казакевичево основано в 1872 году.] по долине реки Лефу есть 2
дороги. Одна из них, кружная, идет на село Ивановское, другая, малохоженая и местами болотистая, идет по левому берегу реки. Мы выбрали последнюю. Чем дальше,
тем долина все более и более принимала характер луговой.
Утром мы распрощались с Лефу и в
тот же день после полудня пришли в деревню Дмитровку, расположенную по
ту сторону Уссурийской железной
дороги. Переходя через полотно
дороги, Дерсу остановился, потрогал рельсы рукой, посмотрел в обе стороны и сказал...
Надо помнить, что раз упущено на месте сборов,
того уже нельзя будет исправить в
дороге.
Таким образом получается корка, совершенно непроницаемая для сырости; вместе с
тем мешок становится твердым и не рвется в
дороге.
14 мая все было готово, 15-го числа была отправлена по железной
дороге команда с лошадьми, а 16-го выехали из Хабаровска и все остальные участники экспедиции. Сборным пунктом была назначена станция Шмаковка, находящаяся несколько южнее
того места, где железная
дорога пересекает реку Уссури.
Это оказалась восточноазиатская совка,
та самая, которую китайцы называют «ли-у» и которая якобы уводит искателей женьшеня от
того места, где скрывается
дорогой корень.
На возвышенных местах характер растительности был
тот же самый, что и около железной
дороги. Это было редколесье из липы, дубняка и березы.
Когда идешь в дальнюю
дорогу,
то уже не разбираешь погоды. Сегодня вымокнешь, завтра высохнешь, потом опять вымокнешь и т.д. В самом деле, если все дождливые дни сидеть на месте,
то, пожалуй, недалеко уйдешь за лето. Мы решили попытать счастья и хорошо сделали. Часам к 10 утра стало видно, что погода разгуливается. Действительно, в течение дня она сменялась несколько раз:
то светило солнце,
то шел дождь. Подсохшая было
дорога размокла, и опять появились лужи.
На другой день мы встали рано и рано выступили в
дорогу. Фанзы, которые вчера мы видели с перевала, оказались гольдскими. Местность эта называется Чжумтайза [Чжун-тай-цзы — горный ручей.], что по-китайски означает — Горный ручей. Живущие здесь гольды принадлежали к роду Юкомика, ныне почти совершенно уничтоженному оспенными эпидемиями. Стойбища их были на Амуре, на
том месте, где теперь стоит Хабаровск.
Пошли дальше. Теперь Паначев шел уже не так уверенно, как раньше:
то он принимал влево,
то бросался в другую сторону,
то заворачивал круто назад, так что солнце, бывшее дотоле у нас перед лицом, оказывалось назади. Видно было, что он шел наугад. Я пробовал его останавливать и расспрашивать, но от этих расспросов он еще более терялся. Собран был маленький совет, на котором Паначев говорил, что он пройдет и без
дороги, и как подымется на перевал и осмотрится, возьмет верное направление.
Очевидно, вскоре после
того как зверек попал в ловушку, его завалило снегом. Странно, почему зверолов не осмотрел свои ловушки перед
тем, как уйти из тайги. Быть может, он обходил их, но разыгравшаяся буря помешала ему дойти до крайних затесок, или он заболел и не мог уже более заниматься охотой. Долго ждал пойманный соболь своего хозяина, а весной, когда стаял снег, вороны расклевали
дорогого хищника, и теперь от него остались только клочки шерсти и мелкие кости.
Следующий день, 8 июня, ушел на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали, что при солнце будет видно дно реки, но погода, как на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить.
Тем не менее после полудня Меляну удалось найти 2 ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись этим, я приказал собираться в
дорогу.
Через полчаса я был на
том месте, где расходились
дороги.
Предоставив им заниматься своим делом, я пошел побродить по тайге. Опасаясь заблудиться, я направился по течению воды, с
тем чтобы назад вернуться по
тому же ручью. Когда я возвратился на женьшеневую плантацию, китайцы уже окончили свою работу и ждали меня. К фанзе мы подошли с другой стороны, из чего я заключил, что назад мы шли другой
дорогой.
Он ничего не говорил и только молча указывал направление, которого следовало держаться, и
тот валежник, который следовало убрать с
дороги.
Он охотно рассказывал им
то, что случилось в
тех местах, откуда он прибыл, и что он видел по
дороге.
Река Ольга состоит из 2 речек одинаковой величины со множеством мелких притоков, отчего долина ее кажется широкой размытой котловиной. Раньше жители поста Ольги сообщались с заливом Владимира по тропе, проложенной китайскими охотниками. Во время русско-японской войны в 1905 году в заливе Владимира разбился крейсер «Изумруд». Для
того чтобы имущество с корабля можно было перевезти в пост Ольги, построили колесную
дорогу. С
того времени между обоими заливами установилось правильное сообщение.
Расспросив китайцев о
дорогах, я наметил себе маршрут вверх по реке Тадушу, через хребет Сихотэ-Алинь, в бассейн реки Ли-Фудзина и оттуда на реку Ното. Затем я полагал по этой последней опять подняться до Сихотэ-Алиня и попытаться выйти на реку Тютихе. Если бы это мне не удалось,
то я мог бы вернуться на Тадушу, где и дождаться прихода Г.И. Гранатмана.
Через час Туртыгин возвратился и доложил мне, что в 2 км от нашего табора у подножия скалистой сопки он нашел бивак какого-то охотника. Этот человек расспрашивал его, кто мы такие, куда идем, давно ли мы в
дороге, и когда узнал мою фамилию,
то стал спешно собирать свою котомку. Это известие меня взволновало.
Этой
дорогой пользуются только
те китайцы, которые имеют целью верховья Дананцы (приток Ното).
Этой
дорогой идут
те пешеходы, которым надо выйти в нижнюю часть Ното.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в
дорогу.
То же самое было и после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша
дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не
та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою
дорогу.
После этого он выстрелил из ружья в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким пламенем вспыхнула сухая береста, и в
то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все стихло. Дерсу взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая
дорогу факелом. Перейдя реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой
дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от
того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
Вечер был тихий и прохладный. Полная луна плыла по ясному небу, и, по мере
того как свет луны становился ярче, наши тени делались короче и чернее. По
дороге мы опять вспугнули диких кабанов. Они с шумом разбежались в разные стороны. Наконец между деревьями показался свет. Это был наш бивак.
Затем, рабочие курят трубки, а папиросы для них слишком
дороги. Продолжая свои наблюдения, он нашел место, где прошедшие 2 человека отдыхали, причем один из них переобувался; брошенная ружейная гильза указала на
то, что китайцы были вооружены винтовками.
Китайцы в рыбной фанзе сказали правду. Только к вечеру мы дошли до реки Санхобе. Тропа привела нас прямо к небольшому поселку. В одной фанзе горел огонь. Сквозь тонкую бумагу в окне я услышал голос Н.А. Пальчевского и увидел его профиль. В такой поздний час он меня не ожидал. Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков находились в соседней фанзе. Узнав о нашем приходе, они тотчас прибежали. Начались обоюдные расспросы. Я рассказывал им, что случилось с нами в
дороге, а они мне говорили о
том, как работали на Санхобе.
Дня за два до моего отхода Чжан Бао пришел ко мне проститься. Неотложные дела требовали его личного присутствия на реке Такеме. Он распорядился назначить 2 китайцев, которые должны были проводить меня до Сихотэ-Алиня, возвратиться обратно другой
дорогой и сообщить ему о
том, что они в пути увидят.
Расспросив удэгейцев о
дороге, мы отправились дальше и очень скоро дошли до
того места, где Иман поворачивает на северо-запад. Здесь в углу с левой стороны примыкает к реке большая поляна. Она длиной 5 км и шириной около 2 км. В конце ее находятся четыре фанзы.
Из толпы вышел седой старик. Он подал мне коготь рыси и велел положить его в карман, для
того чтобы я не забыл просьбы их относительно Ли Тан-куя. После этого мы расстались: удэгейцы вернулись назад, а мы пошли своей
дорогой.
Странное дело, чем ближе мы подходили к Уссури,
тем самочувствие становилось хуже. Котомки наши были почти пустые, но нести их было тяжелее, чем наполненные в начале
дороги. Лямки до
того нарезали плечи, что дотронуться до них было больно. От напряжения болела голова, появилась слабость.
Чем ближе мы приближались к железной
дороге,
тем хуже относилось к нам население. Одежда наша изорвалась, обувь износилась, крестьяне смотрели на нас как на бродяг.
От села Котельного начиналась
дорога, отмеченная верстовыми столбами. Около деревни на столбе значилась цифра 74. Нанять лошадей не было денег. Мне непременно хотелось довести съемки до конца, что было возможно только при условии, если идти пешком. Кроме
того, ветхая одежонка заставляла нас согреваться движением.
За этот день мы так устали, как не уставали за все время путешествия. Люди растянулись и шли вразброд. До железной
дороги оставалось 2 км, но это небольшое расстояние далось нам хуже 20 в начале путешествия. Собрав последние остатки сил, мы потащились к станции, но, не дойдя до нее каких-нибудь 200–300 шагов, сели отдыхать на шпалы. Проходившие мимо рабочие удивились
тому, что мы отдыхаем так близко от станции. Один мастеровой даже пошутил.