Неточные совпадения
Снимание шкуры с убитого животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь, были уже глубокие сумерки. Мы шли долго и наконец увидели огни бивака. Скоро между деревьями можно было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли
собой огонь. На биваке собаки встретили нас дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись до
самой ночи.
Близ земледельческих фанз река Лефу делает небольшую излучину, чему причиной является отрог, выдвинувшийся из южного массива. Затем она склоняется к югу и, обогнув гору Тудинзу, опять поворачивает к северо-востоку, какое направление и сохраняет уже до
самого своего впадения в озеро Ханка. Как раз против Тудинзы река Лефу принимает в
себя еще один приток — реку Отрадную. По этой последней идет вьючная тропа на Майхе.
На всем этом пространстве Лефу принимает в
себя с левой стороны два притока: Сандуган [Сань-дао-ган — увал, по которому проходит третья дорога, или третий увал на пути.] и Хунухезу [Ху-ни-хэ-цзы — грязная речка.]. Последняя протекает по такой же низменной и болотистой долине, как и
сама Лефу.
В нижнем течении Лефу принимает в
себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше к северу до
самого озера Ханка жилых мест не было.
Вечером у всех было много свободного времени. Мы сидели у костра, пили чай и разговаривали между
собой. Сухие дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он был на
самом деле. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Следующий день, 18 мая, был дан стрелкам в их распоряжение. Они переделывали
себе унты, шили наколенники, приготовляли патронташи — вообще последний раз снаряжали
себя в дорогу. Вначале сразу всего не доглядишь. Личный опыт в таких случаях — прежде всего. Важно, чтобы в главном не было упущений, а мелочи
сами сгладятся.
Река Ситухе течет в широтном направлении. Она длиной около 50 км. Большинство притоков ее находится с левой стороны.
Сама по
себе Ситухе маленькая речка, но, не доходя 3 км до Уссури, она превращается в широкий и глубокий канал.
— Вот беда-то! — говорил он
сам с
собой. — Как на грех потерял затески!..
В период летних дождей вода, стекающая с окрестных гор, переполняет реку и разливается по долине.
Самые большие наводнения происходят в нижнем течении Вай-Фудзина, там, где река принимает в
себя сразу два притока: Сыдагоу — справа и Арзамасовку — слева. По словам пермцев, умеренные наводнения не только не приносят вреда, но, наоборот, даже полезны, так как после них на земле остается плодородный ил. Большие же наводнения совершенно смывают пашни и приносят непоправимый вред.
Первые два дня мы отдыхали и ничего не делали. В это время за П.К. Рутковским пришел из Владивостока миноносец «Бесшумный». Вечером П.К. Рутковский распрощался с нами и перешел на судно. На другой день на рассвете миноносец ушел в море. П.К. Рутковский оставил по
себе в отряде
самые лучшие воспоминания, и мы долго не могли привыкнуть к тому, что его нет более с нами.
Сразу от огня вечерний мрак мне показался темнее, чем он был на
самом деле, но через минуту глаза мои привыкли, и я стал различать тропинку. Луна только что нарождалась. Тяжелые тучи быстро неслись по небу и поминутно закрывали ее
собой. Казалось, луна бежала им навстречу и точно проходила сквозь них. Все живое кругом притихло; в траве чуть слышно стрекотали кузнечики.
Подъем на Сихотэ-Алинь крутой около гребня.
Самый перевал представляет
собой широкую седловину, заболоченную и покрытую выгоревшим лесом. Абсолютная высота его равняется 480 м. Его следовало бы назвать именем М. Венюкова. Он прошел здесь в 1857 году, а следом за ним, как по проторенной дорожке, пошли и другие. Вечная слава первому исследователю Уссурийского края!
Гольд шел впереди и, как всегда, качал головой и рассуждал вслух
сам с
собой...
— Худо! Наша напрасно сюда ходи. Амба сердится! Это его место, — говорил Дерсу, и я не знаю, говорил ли он
сам с
собою или обращался ко мне. Мне показалось, что он испугался.
Весь вечер молчал Дерсу. Встреча с тигром произвела на него сильное впечатление. После ужина он тотчас же лег спать, и я заметил, что он долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок и как будто разговаривал
сам с
собой.
По отношению к человеку природа безжалостна. После короткой ласки она вдруг нападает и как будто нарочно старается подчеркнуть его беспомощность. Путешественнику постоянно приходится иметь дело со стихиями: дождь, ветер, наводнение, гнус, болота, холод, снег и т.д. Даже
самый лес представляет
собой стихию. Дерсу больше нас был в соответствии с окружающей его обстановкой.
Долина реки Поугоу представляет
собой довольно широкий распадок. Множество горных ключей впадает в него с той и с другой стороны. Пологие холмы и высокие реки, вдающиеся в долину с боков, покрыты редким лиственным лесом и кустарниковой порослью. Это и есть
самые любимые места диких козуль.
Подъем со стороны реки Дананцы был длинный, пологий, спуск в сторону моря крутой.
Самый перевал представляет
собой довольно глубокую седловину, покрытую хвойным лесом, высотой в 870 м. Я назвал его Забытым.
Оставив казаков ожидать нас в седловине, мы вместе с Дерсу поднялись на гору. По гипсометрическим измерениям высота ее равна 1160 м. Подъем, сначала пологий, по мере приближения к вершине становился все круче и круче. Бесспорно, что гора Тудинза является
самой высокой в этой местности. Вершина ее представляет
собой небольшую площадку, покрытую травой и обставленную по краям низкорослой ольхой и березой.
Он сидел на дереве и как будто разговаривал
сам с
собой.
Проникнуть в
самую глубь тайги удается немногим. Она слишком велика. Путнику все время приходится иметь дело с растительной стихией. Много тайн хранит в
себе тайга и ревниво оберегает их от человека. Она кажется угрюмой и молчаливой… Таково первое впечатление. Но кому случалось поближе с ней познакомиться, тот скоро привыкает к ней и тоскует, если долго не видит леса. Мертвой тайга кажется только снаружи, на
самом деле она полна жизни. Мы с Дерсу шли не торопясь и наблюдали птиц.
В среднем течении река принимает в
себя с левой стороны приток Горбушу. Издали невольно ее принимаешь за Тютихе, которая на
самом деле проходит левее через узкое ущелье.
«Косолапый» взобрался на
самую вершину дерева и там устроил
себе нечто вроде лабаза [Помост на ветвях дерева, на котором охотники подкарауливают зверя.].
Самое море потрудилось над тем, чтобы оттеснить
себя от суши.
Днем мне недомогалось: сильно болел живот. Китаец-проводник предложил мне лекарство, состоящее из смеси женьшеня, опиума, оленьих пантов и навара из медвежьих костей. Полагая, что от опиума боли утихнут, я согласился выпить несколько капель этого варева, но китаец стал убеждать меня выпить целую ложку. Он говорил, что в смеси находится немного опиума, больше же других снадобий. Быть может, дозу он мерил по
себе;
сам он привык к опиуму, а для меня и малая доза была уже очень большой.
На 7 км ниже в Санхобе впадает небольшая речка, не имеющая названия. По ней можно выйти к
самым истокам Билембе, впадающей в море севернее бухты Терней. Немного выше устья этой безымянной речки Дунца принимает в
себя еще один приток, который китайцы называют Сяоца. Тут тропы разделились: одна пошла вверх по Дунце, а другая свернула влево.
Мы забились в свои палатки и в страхе притихли. Дерсу посматривал на небо и что-то говорил
сам с
собой. Я напомнил ему пургу, которая захватила нас около озера Ханка в 1902 году.
Многое Дерсу видел и молчал. Молчал потому, что не хотел останавливаться, как ему казалось, на всяких мелочах. Только в исключительных случаях, когда на глаза ему попадалось что-нибудь особенно интересное, он рассуждал вслух,
сам с
собой.
Утром китайцы проснулись рано и стали собираться на охоту, а мы — в дорогу. Взятые с
собой запасы продовольствия приходили к концу. Надо было пополнить их. Я купил у китайцев немного буды и заплатил за это 8 рублей. По их словам, в этих местах пуд муки стоит 16 рублей, а чумиза 12 рублей. Ценятся не столько
сами продукты, сколько их доставка.
Здесь он принимает в
себя с правой стороны один из
самых больших своих притоков — Арму.
Голод сильно мучил людей. Тоскливо сидели казаки у огня, вздыхали и мало говорили между
собой. Я несколько раз принимался расспрашивать Дерсу о том, не заблудились ли мы, правильно ли мы идем. Но он
сам был в этих местах первый раз, и все его соображения основывались лишь на догадках. Чтобы как-нибудь утолить голод, казаки легли раньше спать. Я тоже лег, но мне не спалось. Беспокойство и сомнения мучили меня всю ночь.
В 2 часа мы дошли до Мяолина — то была одна из
самых старых фанз в Иманском районе. В ней проживали 16 китайцев и 1 гольдячка. Хозяин ее поселился здесь 50 лет тому назад, еще юношей, а теперь он насчитывал
себе уже 70 лет. Вопреки ожиданиям он встретил нас хотя и не очень любезно, но все же распорядился накормить и позволил ночевать у
себя в фанзе. Вечером он напился пьян. Начал о чем-то меня просить, но затем перешел к более резкому тону и стал шуметь.