Неточные совпадения
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны
растения. Место, где найдено было в разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, — это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась
земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Нигде на
земле нет другого
растения, вокруг которого сгруппировалось бы столько легенд и сказаний. Под влиянием литературы или под влиянием рассказов китайцев, не знаю почему, но я тоже почувствовал благоговение к этому невзрачному представителю аралиевых. Я встал на колени, чтобы ближе рассмотреть его. Старик объяснил это по-своему: он думал, что я молюсь. С этой минуты я совсем расположил его в свою пользу.
Я помогал ему, как мог. Мало-помалу
земля стала отваливаться, и через несколько минут корень можно было рассмотреть. Он был длиною 11 см, с двумя концами, значит — мужской. Та к вот каков этот женьшень, излечивающий все недуги и возвращающий старческому телу молодую бодрость жизни! Дерсу отрезал
растение, уложил его вместе с корнем в мох и завернул в бересту. После этого он помолился, затем надел свою котомку, взял ружье и сошки и сказал...
Неточные совпадения
Сама
земля была священна, и
растения, и животные, и все хозяйственно-материальное.
Органическая, естественная среда человека,
земля,
растения, животные и пр., может быть убита техникой; что тогда будет?
Черная, похолодевшая
земля, прикрытая опавшей листвой, погружалась в летаргический сон;
растения покорно, без протестов готовились к смерти.
Вам кажется, что вы смотрите в бездонное море, что оно широко расстилается подвами, что деревья не поднимаются от
земли, но, словно корни огромных
растений, спускаются, отвесно падают в те стеклянно ясные волны; листья на деревьях то сквозят изумрудами, то сгущаются в золотистую, почти черную зелень.
И даже более: довольно долго после этого самая идея власти, стихийной и не подлежащей критике, продолжала стоять в моем уме, чуть тронутая где-то в глубине сознания, как личинка трогает под
землей корень еще живого
растения. Но с этого вечера у меня уже были предметы первой «политической» антипатии. Это был министр Толстой и, главное, — Катков, из-за которых мне стал недоступен университет и предстоит изучать ненавистную математику…