Неточные совпадения
От Шкотова вверх по долине Цимухе сначала идет проселочная дорога, которая
после села Новороссийского сразу переходит в тропу. По
этой тропе можно выйти и на Сучан, и на реку Кангоузу [Сан — разлившееся озеро.], к селу Новонежину. Дорога несколько раз переходит с одного берега реки на другой, и
это является причиной, почему во время половодья сообщение по ней прекращается.
После отдыха отряд наш снова тронулся в путь. На
этот раз мы попали в бурелом и потому подвигались очень медленно. К 4 часам мы подошли к какой-то вершине. Оставив людей и лошадей на месте, я сам пошел наверх, чтобы еще раз осмотреться.
После ужина Дерсу и Олентьев принялись свежевать козулю, а я занялся своей работой. Покончив с дневником, я лег, но долго не мог уснуть. Едва я закрывал глаза, как передо мной тотчас появлялась качающаяся паутина:
это было волнующееся травяное море и бесчисленные стаи гусей и уток. Наконец под утро я уснул.
В день выступления, 19 мая, мы все встали рано, но выступили поздно.
Это вполне естественно. Первые сборы всегда затягиваются. Дальше в пути все привыкают к известному порядку, каждый знает своего коня, свой вьюк, какие у него должны быть вещи, что сперва надо укладывать, что
после, какие предметы бывают нужны в дороге и какие на биваке.
По его словам, если
после большого ненастья нет ветра и сразу появится солнце, то в
этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. От сырой земли, пригретой солнечными лучами, начинают подыматься обильные испарения. Достигая верхних слоев атмосферы, пар конденсируется и падает обратно на землю мелким дождем.
Следующий день, 8 июня, ушел на поиски в воде ружей. Мы рассчитывали, что при солнце будет видно дно реки, но погода, как на грех, снова испортилась. Небо покрылось тучами, и стало моросить. Тем не менее
после полудня Меляну удалось найти 2 ружья, ковочный инструмент, подковы и гвозди. Удовольствовавшись
этим, я приказал собираться в дорогу.
После ужина люди начали устраиваться на ночь. Некоторые из них поленились ставить комарники и легли спать на открытом воздухе, покрывшись одеялами. Они долго ворочались, охали, ахали, кутались с головой, но
это не спасало их от гнуса. Мелкие насекомые пробирались в каждую маленькую складку. Наконец один из них не выдержал.
Вчера мы до того были утомлены, что далее не осмотрелись как следует, было не до наблюдений. Только сегодня,
после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям. В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото.
Это место, где раньше проходила река. Во время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
Как только мы вошли в лес, сразу попали на тропинку.
После недавних дождей в лесу было довольно сыро. На грязи и на песке около реки всюду попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан.
Это вышло так неожиданно, что, пока я снимал ружье с плеча и взводил курок, от него и след простыл.
После полудня мы вышли наконец к реке Сандагоу. В русле ее не было ни капли воды. Отдохнув немного в тени кустов, мы пошли дальше и только к вечеру могли утолить мучившую нас жажду. Здесь в глубокой яме было много мальмы [Рыба, похожая на горную форель.]. Загурский и Туртыгин без труда наловили ее столько, сколько хотели.
Это было как раз кстати, потому что взятое с собой продовольствие приходило к концу.
Этот проход длиной до 50 м,
после чего исследователь вступает в широкий коридор, который приводит его во второй зал снежной белизны.
Тадушу! — так вот та самая река, по которой первым прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест с надписью, что он здесь был в 1857 году. Креста
этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его
после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились тучи. Они низко бежали над землей и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что
это значит, велел ставить палатки и готовить побольше дров на ночь.
Теперь с левой стороны у нас была река, а с правой — речные террасы в 38 м высотой. Они особенно выдвигаются в долину Тадушу
после Динзахе. Террасы
эти состоят из весьма плотных известняков с плитняковой отдельностью.
От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север.
Этот подъем так незаметен для глаза, что во время пути совершенно забываешь, что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают о том, что находишься на водоразделе. Места
эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь
после пожаров.
Свет от костров отражался по реке яркой полосой. Полоса
эта как будто двигалась, прерывалась и появлялась вновь у противоположного берега. С бивака доносились удары топора, говор людей и смех. Расставленные на земле комарники, освещенные изнутри огнем, казались громадными фонарями. Казаки слышали мои выстрелы и ждали добычи. Принесенная кабанина тотчас же была обращена в ужин,
после которого мы напились чаю и улеглись спать. Остался только один караульный для охраны коней, пущенных на волю.
После полудня мы услышали выстрелы.
Это Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков давали знать о своем возвращении. Встреча наша была радостной. Начались расспросы и рассказы друг другу о том, кто где был и кто что видел. Разговоры
эти затянулись до самой ночи.
С каждым днем комаров и мошек становилось все меньше и меньше. Теперь они стали появляться только перед сумерками и на рассвете.
Это, вероятно, объясняется сильными росами и понижением температуры
после захода солнца.
Вечером
после ужина мы держали совет. Решено было, что завтра я, Дерсу и китаец-охотник отправимся вверх по Тютихе, перевалим через Сихотэ-Алинь и назад вернемся по реке Лянчихезе. На
это путешествие нужно было употребить 3 суток. Стрелки и казаки с лошадьми останутся в фанзе и будут ожидать нашего возвращения.
После полудня мы как-то сбились с дороги и попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По
этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Многие охотники рассказывают о том, что они били медведя без всякого страха, и выставляют при
этом только комичные стороны охоты. По рассказу одних, медведь убегает
после выстрела; другие говорят, что он становится на задние лапы и идет навстречу охотнику, и что в
это время в него можно влепить несколько пуль. Дерсу не соглашался с
этим. Слушая такие рассказы, он сердился, плевался, но никогда не вступал в пререкания.
После перевала (высотой 150 м) тропа придерживается левого берега маленькой речонки, впадающей в реку Тхеибе.
Эта последняя длиной 5 км и не менее болотиста, чем река Безымянная. Положение
этих 2 долин, параллельных берегу моря, определяет направление невысокого прибрежного горного хребта, отмытого вдоль оси своего простирания и состоящего из кварцитов и еще из какой-то кремнистой породы.
В
этот день вечером возвратился Чжан Бао. Он сообщил нам, что не застал хунхузов в заливе Пластун.
После перестрелки с Дерсу они ушли на шаланде в море, направляясь, по-видимому, на юг.
После полудня пурга разыгралась со всей силой. Хотя мы были и защищены утесами и палаткой, однако
это была ненадежная защита. То становилось жарко и дымно, как на пожаре, когда ветер дул нам в лицо, то холодно, когда пламя отклонялось в противоположную сторону.
После полудня ветер стих окончательно. На небе не было ни единого облачка, яркие солнечные лучи отражались от снега, и от
этого день казался еще светлее. Хвойные деревья оделись в зимний наряд, отяжелевшие от снега ветви пригнулись к земле. Кругом было тихо, безмолвно. Казалось, будто природа находилась в том дремотном состоянии, которое, как реакция, всегда наступает
после пережитых треволнений.
В другом месте мы спугнули даурского бекаса. Он держался около воды, там, где еще не было снега. Я думал, что
это отсталая птица, но вид у него был веселый и бодрый. Впоследствии я часто встречал их по берегам незамерзших проток. Из
этого я заключаю, что бекасы держатся в Уссурийском крае до половины зимы и только
после декабря перекочевывают к югу.
После принятия в себя Арму Иман вдруг суживается и течет без протоков в виде одного русла шириной от 80 до 100 м, отчего быстрота течения его значительно увеличивается. Здесь горы подходят вплотную к реке и теснят ее то с одной, то с другой стороны. На всем
этом протяжении преобладающая горная порода — все те же глинистые сланцы.
После чая я объявил, что пойду дальше. Ли Тан-куй стал уговаривать меня, чтобы я остался еще на один день, обещал заколоть чушку и т.д. Дерсу в
это время подмигнул мне, чтобы я не соглашался. Тогда Ли Тан-куй начал навязывать своего проводника, но я отказался и от
этих услуг. Как ни хитрил Ли Тан-куй, но обмануть ему нас так и не удалось.
Чай с хлебом подкрепили наши силы. Поблагодарив гостеприимного хозяина, мы отправились дальше и вскоре подошли к деревне Звенигородке. До железной дороги оставалось теперь только 23 км. Но что значит
это расстояние
после сытного завтрака, когда знаешь, что сегодня можно совсем закончить путь?!
Вечером мы ходили в баню. За время путешествия я так сжился с казаками, что мне не хотелось от них отделяться.
После бани мы все вместе пили чай.
Это было в последний раз. Вскоре пришел поезд, и мы разошлись по вагонам.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
После? Вот новости —
после! Я не хочу
после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню
это! А все
эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с
этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело
после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в
это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке.
После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково
это?
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила.
Это будет гораздо прочнее. Тогда
после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
Если глуповцы с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и
после того продолжали жить, то они обязаны были
этим только тому, что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.