Истоки реки Тютихе представляют собой 2 ручья. По меньшему, текущему с юга, можно выйти на реку Ното, а по большому, текущему с северо-запада, — на Иман. У места слияния их высота над уровнем моря равняется 651 м. Мы выбрали
последний путь, как наименее известный.
Неточные совпадения
На всем этом пространстве Лефу принимает в себя с левой стороны два притока: Сандуган [Сань-дао-ган — увал, по которому проходит третья дорога, или третий увал на
пути.] и Хунухезу [Ху-ни-хэ-цзы — грязная речка.].
Последняя протекает по такой же низменной и болотистой долине, как и сама Лефу.
От гольдских фанз шли 2
пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали
последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Когда лодка отчалила от берега, мы тоже тронулись в
путь. Теперь горы были справа, а река — слева. Болота кончились, но это нас не избавило от сырости. От
последних дождей земля была сильно пропитана водой; ручьи вышли из берегов и разлились по долинам.
Нет худа без добра. Случилось так, что
последние 2 ночи мошки было мало; лошади отдохнули и выкормились. Злополучную лодку мы вернули хозяевам и в 2 часа дня тронулись в
путь.
На другой день назначена была дневка. Надо было дать отдохнуть и людям и лошадям. За
последние дни все так утомились, что нуждались в более продолжительном отдыхе, чем ночной сон. Молодой китаец, провожавший нас через Сихотэ-Алинь, сделал необходимые закупки и рано утром выступил в обратный
путь.
От залива Владимира на реку Тадушу есть 2
пути. Один идет вверх по реке Хулуаю, потом по реке Тапоузе и по Силягоу (приток Тадушу); другой (ближайший к морю) ведет на Тапоузу, а затем горами к устью Тадушу. Я выбрал
последний, как малоизвестный.
В этот день на Тютихе пришли Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков. Их
путь до фанзы Тадянза [Да-дянь-цзы — обширное пастбище.] лежал сначала по Тадушу, а затем по левому ее притоку, Цимухе.
Последняя состоит из 2 речек, разделенных между собой небольшой возвышенностью, поросшей мелким лесом и кустарником. Одна речка течет с севера, другая — с востока.
Отдохнув немного, мы пошли дальше. Через час
пути тропа привела нас к озерам. Их было 3: Малое, Среднее и Долгое.
Последнее было 3 км длиной.
Этот
путь измеряется двумя переходами.
Последними кулумбейскими притоками в нижнем течении будут реки Сяобейца [Сяо-бей-ча — малое северное разветвление.] и Сяонанца [Сяо-нан-ча — малое южное разветвление.].
По
пути около устьев рек Мацангоу [Ма-чан-гоу — долина с пастбищами для лошадей.], Сыфангоу [Сы-фан-гоу — четырехугольная долина.] и Гадала виднелись пустые удэгейские летники. В некоторых местах рыба еще не была убрана. Для укарауливания ее от ворон туземцы оставили собак.
Последние несли сторожевую службу очень исправно. Каждый раз, как только показывались пернатые воровки, они бросались на них с лаем и отгоняли прочь.
Утром 3 ноября мы съели
последнюю юколу и пошли в
путь с легкими котомками. Теперь единственная надежда осталась на охоту. Поэтому было решено, что Дерсу пойдет вперед, а мы, чтобы не пугать зверя, пойдем сзади в 300 шагах от него. Наш
путь лежал по неизвестной нам речке, которая, насколько это можно было видеть с перевала, текла на запад.
Все затруднительные вопросы, имеющие более или менее общественный характер (например, переселенческий), они решают подписными листами, но не путем научного исследования и опыта, хотя
последний путь находится в полном их распоряжении и наиболее соответствует их назначению.
Неточные совпадения
Он доказывал, что бедность России происходит не только от неправильного распределения поземельной собственности и ложного направления, но что этому содействовали в
последнее время ненормально привитая России внешняя цивилизация, в особенности
пути сообщения, железные дороги, повлекшие за собою централизацию в городах, развитие роскоши и вследствие того, в ущерб земледелию, развитие фабричной промышленности, кредита и его спутника — биржевой игры.
Согласиться на развод, дать ей свободу значило в его понятии отнять у себя
последнюю привязку к жизни детей, которых он любил, а у нее —
последнюю опору на
пути добра и ввергнуть ее в погибель.
Теперь он действовал уже решительно и покойно, до мелочи зная все, что предстоит на чудном
пути. Каждое движение — мысль, действие — грели его тонким наслаждением художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому
последнему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своем прекрасном сиянии.
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать
пути к
последней свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за
последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух
путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.