Неточные совпадения
Перейдя через невысокий хребет, мы
попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я
пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
После отдыха отряд наш снова тронулся в путь. На этот раз мы
попали в бурелом и потому подвигались очень медленно. К 4 часам мы подошли к какой-то вершине. Оставив людей и лошадей на месте, я сам
пошел наверх, чтобы еще раз осмотреться.
Отсюда мы
пошли на восток, но
попали в трясину.
Вдруг ветер сразу
упал. Издали донесся до нас шум озера Ханка. Начало смеркаться, и одновременно с тем в воздухе закружилось несколько снежинок. Штиль продолжался несколько минут, и вслед за тем налетел вихрь. Снег
пошел сильнее.
Наконец я встал, попрощался с гольдом,
пошел к себе в избу и лег
спать.
Сначала это не ладилось, ленты
спадали с ног, закатанные туго — давили икры, но потом сукно вытянулось, люди приспособились и уже всю дорогу
шли не оправляясь.
Фанзы находились в стороне за протокой. Чтобы
попасть туда, надо было делать большой обход. Поэтому решено было
идти прямо к старообрядцам.
Внутри фанзы, по обе стороны двери, находятся низенькие печки, сложенные из камня с вмазанными в них железными котлами. Дымовые ходы от этих печей
идут вдоль стен под канами и согревают их. Каны сложены из плитнякового камня и служат для спанья. Они шириной около 2 м и покрыты соломенными циновками. Ходы выведены наружу в длинную трубу, тоже сложенную из камня, которая стоит немного в стороне от фанзы и не превышает конька крыши.
Спят китайцы всегда голыми, головой внутрь фанзы и ногами к стене.
3 часа мы
шли без отдыха, пока в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки на небе и
палило вовсю. Лошади
шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
Китаец говорил, что если мы будем
идти целый день, то к вечеру дойдем до земледельческих фанз. Действительно, в сумерки мы дошли до устья Эрлдагоу (вторая большая
падь). Это чрезвычайно порожистая и быстрая река. Она течет с юго-запада к северо-востоку и на пути своем прорезает мощные порфировые пласты. Некоторые из порогов ее имеют вид настоящих водопадов. Окрестные горы слагаются из роговика и кварцита. Отсюда до моря около 78 км.
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все время
шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников. На эту работу ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться в новую экспедицию на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой долины и Кабаньей
пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Теперь дикие свиньи
пошли в гору, потом спустились в соседнюю
падь, оттуда по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в сторону и снова спустились в долину. Я так увлекся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание мое было поглощено кабанами и следами тигра. Та к прошел я еще около часа.
Вдруг в одном месте я поскользнулся и
упал, больно ушибив колено о камень. Я со стоном опустился на землю и стал потирать больную ногу. Через минуту прибежал Леший и сел рядом со мной. В темноте я его не видел — только ощущал его теплое дыхание. Когда боль в ноге утихла, я поднялся и
пошел в ту сторону, где было не так темно. Не успел я сделать и 10 шагов, как опять поскользнулся, потом еще раз и еще.
Идти стало немного легче: тропа меньше кружила и не так была завалена буреломом. В одном месте пришлось еще раз переходить вброд речку. Пробираясь через нее, я поскользнулся и
упал в воду, но от этого одежда моя не стала мокрее.
— Откуда ты? Как ты сюда
попал? Где был? Куда
идешь? — засыпал я его своими вопросами.
В сумерки
пошел крупный дождь. Комары и мошки сразу куда-то исчезли. После ужина стрелки легли
спать, а мы с Дерсу долго еще сидели у огня и разговаривали. Он рассказывал мне о жизни китайцев на Ното, рассказывал о том, как они его обидели — отобрали меха и ничего не заплатили.
Ночью олени
идут к воде, натыкаются на забор и, пытаясь обойти его,
попадают в ямы.
Китайцы, которым нужно
попасть на Динзахе,
идут прямо через этот отрог, чем значительно сокращают расстояние и выигрывают во времени.
Мы
попали на Тютихе в то время, когда кета
шла из моря в реки метать икру. Представьте себе тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их
идти против воды и преодолевать препятствия.
Подождав еще немного, мы
пошли в фанзу и, напившись чаю, легли
спать.
Китайская заездка устраивается следующим образом: при помощи камней река перегораживается от одного берега до другого, а в середине оставляется небольшой проход. Вода просачивается между камнями, а рыба
идет по руслу к отверстию и
падает в решето, связанное из тальниковых прутьев. 2 или 3 раза в сутки китаец осматривает его и собирает богатую добычу.
С Тютихе на Аохобе можно
попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она
идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
Едва мы поднялись наверх, как сразу увидели, в чем дело. Из-за гор, с правой стороны Мутухе, большими клубами подымался белый дым. Дальше, на севере, тоже курились сопки. Очевидно,
пал уже успел охватить большое пространство. Полюбовавшись им несколько минут, мы
пошли к морю и, когда достигли береговых обрывов, повернули влево, обходя глубокие овраги и высокие мысы.
Пал шел кверху правильным кольцом, точно на приступ.
Теперь уже нам нечего было скрываться от китайцев, поэтому мы отправились в первую попавшуюся фанзу и легли
спать. В полдень мы встали, напились чаю и затем
пошли вверх по долине реки Дунгоу, что по-китайски означает Восточная
падь.
Чуть свет мы были уже на ногах. Все равно
спать я не мог, и, пока была хоть малейшая возможность, надо было
идти. Я никогда не забуду этого дня. Я
шел и через каждые сто шагов садился на землю. Чтобы обувь не давила ногу, я распорол ее.
Кругом было тихо, но в этой тишине чувствовалось что-то угрожающее. Через несколько минут снег
пошел сильнее, он
падал на землю с каким-то особенным шуршанием. Проснулись остальные люди и стали убирать свои вещи.
Голод сильно мучил людей. Тоскливо сидели казаки у огня, вздыхали и мало говорили между собой. Я несколько раз принимался расспрашивать Дерсу о том, не заблудились ли мы, правильно ли мы
идем. Но он сам был в этих местах первый раз, и все его соображения основывались лишь на догадках. Чтобы как-нибудь утолить голод, казаки легли раньше
спать. Я тоже лег, но мне не спалось. Беспокойство и сомнения мучили меня всю ночь.