Неточные совпадения
Перейдя через невысокий хребет, мы
попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел
по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его
стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Он
упал на дерево и повис на нем так, что голова и передние лапы свесились
по одну
сторону, а задняя часть тела —
по другую.
Ночь выпала ветреная и холодная. За недостатком дров огня большого развести было нельзя, и потому все зябли и почти не
спали. Как я ни старался завернуться в бурку, но холодный ветер находил где-нибудь лазейку и знобил то плечо, то бок, то спину. Дрова были плохие, они трещали и бросали во все
стороны искры. У Дерсу прогорело одеяло. Сквозь дремоту я слышал, как он ругал полено, называя его по-своему — «худой люди».
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять
попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры
по полю.
По другую
сторону огня
спал Дерсу.
Внутри фанзы,
по обе
стороны двери, находятся низенькие печки, сложенные из камня с вмазанными в них железными котлами. Дымовые ходы от этих печей идут вдоль стен под канами и согревают их. Каны сложены из плитнякового камня и служат для спанья. Они шириной около 2 м и покрыты соломенными циновками. Ходы выведены наружу в длинную трубу, тоже сложенную из камня, которая стоит немного в
стороне от фанзы и не превышает конька крыши.
Спят китайцы всегда голыми, головой внутрь фанзы и ногами к стене.
В верхней части своего течения Арзамасовка течет в меридиональном направлении и
по пути принимает в себя речку Менную, потом Лиственничную, а немного ниже — еще 2 речки с правой
стороны, которые местные крестьяне называют Фальи
пади (от китайского слова «фалу», что значит — олень).
Теперь дикие свиньи пошли в гору, потом спустились в соседнюю
падь, оттуда
по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в
сторону и снова спустились в долину. Я так увлекся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание мое было поглощено кабанами и следами тигра. Та к прошел я еще около часа.
По ту
сторону перевала мы сразу
попали на тропинку, которая привела нас к фанзе соболевщика-китайца.
Я прислушался. Со
стороны, противоположной той, куда ушли казаки, издали доносились странные звуки. Точно кто-нибудь рубил там дерево. Потом все стихло. Прошло 10 минут, и опять новый звук пронесся в воздухе. Точно кто-то лязгал железом, но только очень далеко. Вдруг сильный шум прокатился
по всему лесу. Должно быть,
упало дерево.
И он принялся мне рассказывать о том, что это душа умершего ребенка. Она некоторое время скитается
по земле в виде летяги и только впоследствии
попадает в загробный мир, находящийся в той
стороне, где закатывается солнце.
Заночевали мы
по ту
сторону Сихотэ-Алиня, на границе лесных насаждений. Ночью было сыро и холодно; мы почти не
спали. Я все время кутался в одеяло и никак не мог согреться. К утру небо затянулось тучами, и начал накрапывать дождь.
С Тютихе на Аохобе можно
попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет
по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье
по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли
по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со
стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее
по побережью моря.
После полудня мы как-то сбились с дороги и
попали на зверовую тропу. Она завела нас далеко в
сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом.
По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
Под Морозовым был грудастый черно-пегий конь с подпалинами. Его покрывал бархатный малиновый чалдар, весь в серебряных бляхах. От кованого налобника
падали по сторонам малиновые шелковые морхи, или кисти, перевитые серебряными нитками, а из-под шеи до самой груди висела такая же кисть, больше и гуще первых, называвшаяся наузом. Узда и поводья состояли из серебряных цепей с плоскими вырезными звеньями неравной величины.
Неточные совпадения
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору
по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже
пала, и косцы только на горке были на солнце, а в низу,
по которому поднимался пар, и на той
стороне шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
Еще
падет обвинение на автора со
стороны так называемых патриотов, которые спокойно сидят себе
по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу свою на счет других; но как только случится что-нибудь,
по мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это на свет, провозглашать об этом?
Моя искренность поразила Пугачева. «Так и быть, — сказал он, ударя меня
по плечу. — Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре
стороны и делай что хочешь. Завтра приходи со мною проститься, а теперь ступай себе
спать, и меня уж дрема клонит».
Круг все чаще разрывался, люди
падали, тащились
по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали в
сторону, в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду в чане, брызгали ею в лицо друг другу и, сбитые с ног,
падали.
Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из круга и погрузил в темноту, точно в воду.
Не пожелав остаться на прения
по докладу, Самгин пошел домой. На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густо-синем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали лужи, с темной зелени деревьев
падали голубые капли воды; в домах открывались окна.
По другой
стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил: