Неточные совпадения
Для этого удивительного человека
не существовало тайн. Как ясновидящий, он
знал все, что здесь происходило. Тогда я решил быть внимательнее и попытаться самому разобраться в следах. Вскоре я увидел еще один порубленный пень. Кругом валялось множество щепок, пропитанных смолой. Я понял, что кто-то добывал растопку. Ну, а дальше? А дальше я ничего
не мог придумать.
Мужчины были одеты по-китайски. Они носили куртку, сшитую из синей дабы, и такие же штаны. Костюм женщин более сохранил свой национальный характер. Одежда их пестрела вышивками по борту и по краям подола была обвешана побрякушками. Выбежавшие из фанз грязные ребятишки испуганно смотрели на нас. Трудно сказать, какого цвета была у них кожа: на ней были и загар, и грязь, и копоть. Гольды эти еще
знали свой язык, но предпочитали объясняться по-китайски. Дети же ни 1 слова
не понимали по-гольдски.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их
не торопясь и работали, как говорится,
не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился мужчина. Это был староста.
Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
Тогда я понял, что он меня боится. Он никак
не мог допустить, что я мог быть один, и думал, что поблизости много людей. Я
знал, что если я выстрелю из винтовки, то пуля пройдет сквозь дерево, за которым спрятался бродяга, и убьет его. Но я тотчас же поймал себя на другой мысли: он уходил, он боится, и если я выстрелю, то совершу убийство. Я отошел еще немного и оглянулся. Чуть-чуть между деревьями мелькала его синяя одежда. У меня отлегло от сердца.
Я
не стал настаивать, но зато
узнал, что мы идем правильно.
Сориентировавшись, я спустился вниз и тотчас отправил Белоножкина назад к П.К. Рутковскому с извещением, что дорога найдена, а сам остался с китайцами.
Узнав, что отряд наш придет только к вечеру, манзы собрались идти на работу. Мне
не хотелось оставаться одному в фанзе, и я пошел вместе с ними.
Узнав, что мы последние 2 дня ничего
не ели, гостеприимные китайцы стали торопливо готовить ужин.
В полдень я подал знак к остановке. Хотелось пить, но нигде
не было воды. Спускаться в долину было далеко. Поэтому мы решили перетерпеть жажду, отдохнуть немного и идти дальше. Стрелки растянулись в тени скал и скоро уснули. Вероятно, мы проспали довольно долго, потому что солнце переместилось на небе и заглянуло за камни. Я проснулся и посмотрел на часы. Было 3 часа пополудни, следовало торопиться. Все
знали, что до воды мы дойдем только к сумеркам. Делать нечего, оставалось запастись терпением.
Не понимая, в чем дело, моя Альпа яростно бросилась на Дерсу, но тотчас
узнала его, и злобный лай ее сменился ласковым визжанием.
— Черт
знает что за погода, — говорил я своему спутнику. —
Не то туман,
не то дождь,
не разберешь, право. Ты как думаешь, Дерсу, разгуляется погода или станет еще хуже?
К вечеру небо снова заволокло тучами. Я опасался дождя, но Дерсу сказал, что это
не туча, а туман и что завтра будет день солнечный, даже жаркий. Я
знал, что его предсказания всегда сбываются, и потому спросил его о приметах.
Вместе с Дерсу мы выработали такой план: с реки Фудзина пойти на Ното, подняться до ее истоков, перевалить через Сихотэ-Алинь и по реке Вангоу снова выйти на Тадушу. Дерсу
знал эти места очень хорошо, и потому расспрашивать китайцев о дороге
не было надобности.
Гольд сказал мне, что обо всем происшедшем он
узнал не по выстрелам, а по промежуткам между ними.
В 5 часов мы подошли к зверовой фанзе. Около нее я увидел своих людей. Лошади уже были расседланы и пущены на волю. В фанзе, кроме стрелков, находился еще какой-то китаец.
Узнав, что мы с Дерсу еще
не проходили, они решили, что мы остались позади, и остановились, чтобы обождать. У китайцев было много кабарожьего мяса и рыбы, пойманной заездками.
В одном пересохшем ручье мы нашли много сухой ольхи. Хотя было еще рано, но я по опыту
знал, что значат сухие дрова во время ненастья, и потому посоветовал остановиться на бивак. Мои опасения оказались напрасными. Ночью дождя
не было, а утром появился густой туман.
Не было сомнения, что китайцы
знали о лежбище ластоногих около реки Мутухе и хозяйничали там так же хищнически, как на Сеохобе.
Китайцы в рыбной фанзе сказали правду. Только к вечеру мы дошли до реки Санхобе. Тропа привела нас прямо к небольшому поселку. В одной фанзе горел огонь. Сквозь тонкую бумагу в окне я услышал голос Н.А. Пальчевского и увидел его профиль. В такой поздний час он меня
не ожидал. Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков находились в соседней фанзе.
Узнав о нашем приходе, они тотчас прибежали. Начались обоюдные расспросы. Я рассказывал им, что случилось с нами в дороге, а они мне говорили о том, как работали на Санхобе.
Дерсу шел молча и смотрел на все равнодушно. Я восторгался пейзажами, а он рассматривал сломанный сучок на высоте кисти руки человека, и по тому, куда прутик был нагнут, он
знал о направлении, в котором шел человек. По свежести излома он определял время, когда это произошло, угадывал обувь и т.д. Каждый раз, когда я
не понимал чего-нибудь или высказывал сомнение, он говорил мне...
Все это делалось
не ради рисовки: мы слишком хорошо
знали друг друга. Делалось это просто по вкоренившейся многолетней привычке
не пропускать никакой мелочи и ко всему относиться внимательно. Если бы он
не занимался изучением следов с детства, то умер бы с голода. Когда я пропускал какой-нибудь ясный след, Дерсу подсмеивался надо мной, покачивал головой и говорил...
Удэгеец, сопровождавший нас, хорошо
знал эти места. Он находил тропы там, где надо было сократить дорогу.
Не доходя 2 км до устья Кулумбе, тропа свернула в лес, которым мы шли еще около часа. Вдруг лес сразу кончился и тропа оборвалась. Перед нами была река Иман.
Я
не хотел здесь останавливаться, но один из местных жителей
узнал, кто мы такие, и просил зайти к нему напиться чаю. От хлеба-соли отказываться нельзя. Хозяин оказался человеком весьма любезным. Он угощал нас молоком, белым хлебом, медом и маслом. Фамилии его я
не помню, но от души благодарю его за радушие и гостеприимство.
Неточные совпадения
Добчинский. При мне-с
не имеется, потому что деньги мои, если изволите
знать, положены в приказ общественного призрения.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я
знаю, что ни одна женщина
не может их выдержать,
не так ли?
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще
не было, что может все сделать, все, все, все!