Неточные совпадения
Снимание шкуры с убитого животного отняло у нас более часа. Когда мы тронулись в обратный путь, были уже глубокие
сумерки. Мы
шли долго и наконец увидели огни бивака. Скоро между деревьями можно было различить силуэты людей. Они двигались и часто заслоняли собой огонь. На биваке собаки встретили нас дружным лаем. Стрелки окружили пантеру, рассматривали ее и вслух высказывали свои суждения. Разговоры затянулись
до самой ночи.
Паначев рассказывал, что расстояние от Загорной
до Кокшаровки он налегке проходил в один день. Правда, один день он считал от рассвета
до сумерек. А так как мы
шли с вьюками довольно медленно, то рассчитывали этот путь сделать в 2 суток, с одной только ночевкой в лесу.
До сумерек было еще далеко. Я взял свою винтовку и
пошел осматривать окрестности. Отойдя от бивака с километр, я сел на пень и стал слушать. В часы
сумерек пернатое население тайги всегда выказывает больше жизни, чем днем. Мелкие птицы взбирались на верхушки деревьев, чтобы взглянуть оттуда на угасающее светило и
послать ему последнее прости.
Ограниченные запасы продовольствия заставили нас торопиться. Мы сократили большой привал
до 30 минут и во вторую половину дня
шли до самых
сумерек.
К
сумеркам мы дошли
до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они
шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
Несмотря на утомление и на недостаток продовольствия, все
шли довольно бодро. Удачный маршрут через Сихотэ-Алинь, столь резкий переход от безжизненной тайги к живому лесу и наконец тропка, на которую мы наткнулись, действовали на всех подбадривающим образом. В
сумерки мы дошли
до пустой зверовой фанзы. Около нее был небольшой огород, на котором росли брюква, салат и лук.
Китаец говорил, что если мы будем
идти целый день, то к вечеру дойдем
до земледельческих фанз. Действительно, в
сумерки мы дошли
до устья Эрлдагоу (вторая большая падь). Это чрезвычайно порожистая и быстрая река. Она течет с юго-запада к северо-востоку и на пути своем прорезает мощные порфировые пласты. Некоторые из порогов ее имеют вид настоящих водопадов. Окрестные горы слагаются из роговика и кварцита. Отсюда
до моря около 78 км.
В полдень я подал знак к остановке. Хотелось пить, но нигде не было воды. Спускаться в долину было далеко. Поэтому мы решили перетерпеть жажду, отдохнуть немного и
идти дальше. Стрелки растянулись в тени скал и скоро уснули. Вероятно, мы проспали довольно долго, потому что солнце переместилось на небе и заглянуло за камни. Я проснулся и посмотрел на часы. Было 3 часа пополудни, следовало торопиться. Все знали, что
до воды мы дойдем только к
сумеркам. Делать нечего, оставалось запастись терпением.
Проходив
до самых
сумерек и ничего не найдя, я
пошел по берегу реки.
До вечера еще было много времени, и потому мы с Дерсу взяли свои винтовки и
пошли на разведки. Осенью, во время ненастья, лес имеет особенно унылый вид. Голые стволы деревьев, окутанные холодным туманом, пожелтевшая трава, опавшая на землю листва и дряблые потемневшие папоротники указывали, что наступили уже
сумерки года. Приближалась зима.
Стрелки
шли лениво и часто отдыхали. Незадолго
до сумерек мы добрались
до участка, носящего странное название Паровози. Откуда произошло это название, так я и не мог добиться. Здесь жил старшина удэгейцев Сарл Кимунка со своей семьей, состоящей из 7 мужчин и 4 женщин. В 1901 году он с сотрудником Переселенческого управления Михайловым ходил вверх по Иману
до Сихотэ-Алиня. В награду за это ему был отведен хуторской участок.
Неточные совпадения
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из комнаты в комнату, подгоняя мысли одну к другой, так провел время
до вечерних
сумерек и
пошел к Елене. На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий на шепот. В разные концы быстро
шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
К князю я решил
пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на полной свободе, а
до вечера оставался дома. Но в
сумерки получил по городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра утром часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя по обстоятельствам, так как
до завтра было еще далеко.
Та к как отряд выступил от фанзы Дун-Тавайза довольно поздно, то пришлось
идти почти
до сумерек.
Для этого надо было найти плёс, где вода
шла тихо и где было достаточно глубоко. Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам и связали в довольно прочный плот. Работу эту мы закончили перед
сумерками и потому переправу через реку отложили
до утра.
Я не
пошел туда, а повернул вправо по ключику Ада, чтобы выйти в один из верхних притоков соседней реки Кумуху, намереваясь по ней спуститься к морю. В
сумерки мы немного не дошли
до водораздела и стали биваком в густом лесу.