Неточные совпадения
О Кашлеве мы кое-что узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его не мог выследить
зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто не знал, куда он
уходил и когда возвращался обратно. Это настоящий лесной скиталец. На реке Сандагоу он нашел утес, около которого всегда проходят тигры. Тут он их и караулил.
Кто не бывал в тайге Уссурийского края, тот не может себе представить, какая это чаща, какие это заросли. Буквально в нескольких шагах ничего нельзя увидеть. В четырех или 6 м не раз случалось подымать с лежки
зверя, и только шум и треск сучьев указывали направление, в котором
уходило животное. Вот именно по такой-то тайге мы и шли уже подряд в течение 2 суток.
Восточный склон Сихотэ-Алиня совершенно голый. Трудно представить себе местность более неприветливую, чем истоки реки Уленгоу. Даже не верится, что здесь был когда-нибудь живой лес. Немногие деревья остались стоять на своих корнях. Сунцай говорил, что раньше здесь держалось много лосей, отчего и река получила название Буй, что значит «сохатый»; но с тех пор как выгорели леса, все
звери ушли, и вся долина Уленгоу превратилась в пустыню.
Миропа Дмитриевна потупилась, понимая так, что Аггей Никитич опять-таки говорит какой-то вздор, но ничего, впрочем, не возразила ему, и
Зверев ушел на свою половину, а Миропа Дмитриевна только кинула ему из своих небольших глаз молниеносный взор, которым как бы говорила: «нет, Аггей Никитич, вы от меня так легко не отделаетесь!», и потом, вечером, одевшись хоть и в домашний, но кокетливый и отчасти моложавый костюм, сама пришла к своему постояльцу, которого застала в халате.
Тогда «шалуна» сажали на некоторое время в «яму», которая была устроена на широкой поляне между гумном и лесом, а через некоторое время его выпускали (он сам вылезал по бревну) на поляну и тут его травили «молодыми пьявками» (то есть подрослыми щенками медвежьих собак). Если же щенки не умели его взять и была опасность, что
зверь уйдет в лес, то тогда стоявшие в запасном «секрете» два лучших охотника бросались на него с отборными опытными сворами, и тут делу наставал конец.
19 декабря наш отряд достиг реки Бягаму, текущей с юго-востока, по которой можно выйти на реку Кусун. Эта река и по величине, и по обилию воды раза в два больше Мыге. Близ своего устья она около 20 м шириной и 1–1,5 м глубиной. По словам удэгейцев, вся долина Бягаму покрыта гарью; лес сохранился только около Бикина. Раньше Бягаму было одним из самых зверовых мест; особенно много было здесь лосей. Ныне это пустыня. После пожаров все
звери ушли на Арму и Кулумбе, притоки Имана.
Неточные совпадения
Громко кликала я матушку. // Отзывались ветры буйные, // Откликались горы дальние, // А родная не пришла! // День денна моя печальница, // В ночь — ночная богомолица! // Никогда тебя, желанная, // Не увижу я теперь! // Ты
ушла в бесповоротную, // Незнакомую дороженьку, // Куда ветер не доносится, // Не дорыскивает
зверь…
Климу чаще всего навязывали унизительные обязанности конюха, он вытаскивал из-под стола лошадей,
зверей и подозревал, что эту службу возлагают на него нарочно, чтоб унизить. И вообще игра в цирк не нравилась ему, как и другие игры, крикливые, быстро надоедавшие. Отказываясь от участия в игре, он
уходил в «публику», на диван, где сидели Павла и сестра милосердия, а Борис ворчал:
— Черт знает как это все, — пробормотал Дронов, крепко поглаживая выцветшие рыжие волосы на черепе. — Помню — нянька рассказывала жития разных преподобных отшельниц, великомучениц, они
уходили из богатых семей, от любимых мужей, детей, потом римляне мучили их, травили
зверями…
— Свежо на дворе, плечи зябнут! — сказала она, пожимая плечами. — Какая драма! нездорова, невесела, осень на дворе, а осенью человек, как все
звери, будто
уходит в себя. Вон и птицы уже улетают — посмотрите, как журавли летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек в воздухе. — Когда кругом все делается мрачно, бледно, уныло, — и на душе становится уныло… Не правда ли?
— Отвратительна животность
зверя в человеке, — думал он, — но когда она в чистом виде, ты с высоты своей духовной жизни видишь и презираешь ее, пал ли или устоял, ты остаешься тем, чем был; но когда это же животное скрывается под мнимо-эстетической, поэтической оболочкой и требует перед собой преклонения, тогда, обоготворяя животное, ты весь
уходишь в него, не различая уже хорошего от дурного.