Неточные совпадения
Иногда случается, что горы и лес имеют привлекательный и веселый вид. Так, кажется, и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми, дикими. И странное дело! Чувство
это не бывает личным, субъективным, оно всегда является общим
для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя и всегда убеждался, что
это так. То же было и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое и неприятное, и
это жуткое и тоскливое понималось всеми одинаково.
Все
это доказывало, что тропа не была приспособлена
для путешествий с вьюками.
Значит, поблизости должно быть то,
для чего
это корье предназначалось.
Звериные шкуры, растянутые
для просушки, изюбровые рога, сложенные грудой в амбаре, панты, подвешенные
для просушки, мешочки с медвежьей желчью [Употребляется китайцами как лекарство от трахомы.], оленьи выпоротки [Плоды стельных маток идут на изготовление лекарств.], рысьи, куньи, собольи и беличьи меха и инструменты
для ловушек — все
это указывало на то, что местные китайцы занимаются не столько земледелием, сколько охотой и звероловством.
Для меня стало ясно. Воззрение на природу
этого первобытного человека было анимистическое, и потому все окружающее он очеловечивал.
Я уже знал, что
это делается
для того, чтобы какой-нибудь «люди» мог в случае нужды ею воспользоваться.
В то время все сведения о центральной части Сихотэ-Алиня были крайне скудны и не заходили за пределы случайных рекогносцировок. Что же касается побережья моря к северу от залива Ольги, то о нем имелись лишь отрывочные сведения от морских офицеров, посещавших
эти места
для промеров бухт и заливов.
С интересом мы наблюдали
эту борьбу. Кто кого одолеет? Удастся ли муравьям проникнуть в улей? Кто первый уступит? Быть может, с заходом солнца враги разойдутся по своим местам
для того, чтобы утром начать борьбу снова; быть может,
эта осада пчелиного улья длится уже не первый день.
Внутри фанзы, по обе стороны двери, находятся низенькие печки, сложенные из камня с вмазанными в них железными котлами. Дымовые ходы от
этих печей идут вдоль стен под канами и согревают их. Каны сложены из плитнякового камня и служат
для спанья. Они шириной около 2 м и покрыты соломенными циновками. Ходы выведены наружу в длинную трубу, тоже сложенную из камня, которая стоит немного в стороне от фанзы и не превышает конька крыши. Спят китайцы всегда голыми, головой внутрь фанзы и ногами к стене.
Сначала я возмущался такими вопросами, усматривая в них злое намерение, но впоследствии убедился, что
эта справка нужна им только
для того, чтобы знать, на сколько людей надо готовить ужин.
Постройка с правой стороны двора служила конюшней
для лошадей и хлевом
для рогатого скота. Изъеденная колода и обгрызенные столбы свидетельствуют о том, что лошадям зимой дают мало сена. Китайцы кормят их резаной соломой вперемешку с бобами. Несмотря на
это, лошади у них всегда в хорошем теле.
Заключили они
это по тому, что последний постоянно кричал на них, ругался и гнал из чистой половины в помещение
для рабочих.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где найдено было в разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, —
это навесы из кедрового корья
для защиты женьшеня от палящих лучей солнца.
Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Прохожий остался в
этой фанзе на весь следующий день
для отдыха.
Среди крестьян были и такие, которые ловили тигров живыми. При
этом никаких клеток и западней не ставилось. Тигров они ловили руками и связывали веревками. Найдя свежий след тигрицы с годовалыми тигрятами, они пускали много собак и с криками начинали стрелять в воздух. От такого шума тигры разбегались в разные стороны.
Для такой охоты нужны смелость, ловкость и отвага.
Река Сыдагоу длиною 60 км. В верхней половине она течет параллельно Вай-Фудзину, затем поворачивает к востоку и впадает в него против села Пермского. Мы вышли как раз к тому месту, где Сыдагоу делает поворот. Река
эта очень каменистая и порожистая. Пермцы пробовали было по ней сплавлять лес, но он так сильно обивался о камни, что пришлось бросить
это дело. Нижняя часть долины, где проходит почтовый тракт, открытая и удобная
для земледелия, средняя — лесистая, а верхняя — голая и каменистая.
Изюбр или олень стучат сильнее ногами;
это не могло быть и маленькое животное, потому что вес его тела был бы недостаточен
для того, чтобы производить такой шум.
От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север.
Этот подъем так незаметен
для глаза, что во время пути совершенно забываешь, что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают о том, что находишься на водоразделе. Места
эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь после пожаров.
Свет от костров отражался по реке яркой полосой. Полоса
эта как будто двигалась, прерывалась и появлялась вновь у противоположного берега. С бивака доносились удары топора, говор людей и смех. Расставленные на земле комарники, освещенные изнутри огнем, казались громадными фонарями. Казаки слышали мои выстрелы и ждали добычи. Принесенная кабанина тотчас же была обращена в ужин, после которого мы напились чаю и улеглись спать. Остался только один караульный
для охраны коней, пущенных на волю.
Из объяснения его я понял, что, как только у изюбра окрепнут молодые рога (панты), он старается содрать с них кожу,
для чего треплет какое-нибудь деревцо. Другой самец, придя на
это место, понимает, что
это значит. Он начинает злиться, рыть землю ногами и бить молодняк рогами.
Конец августа и начало сентября — самое интересное время в тайге. В
это время начинается рев изюбров и бой самцов за обладание матками.
Для подзывания изюбра обыкновенно делается берестяной рожок,
для чего снимается береста лентой, 10 см шириной.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные
для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со стороны Тютихе. Тропа
эта продолжается и далее по побережью моря.
Когда и как я успел зарядить ружье,
это для меня самого осталось загадкой.
Я понял все. Мне вспомнились рассказы охотников о том, что медведь, найдя какое-нибудь мертвое животное, всегда закапывает его в землю. Когда мясо станет разлагаться, он лакомится им. Но я не знал, что медведь закапывает медведя.
Для Дерсу
это тоже было новинкой.
Эта тропа считается тяжелой как
для лошадей, так и
для пешеходов. По пятому, последнему распадку она поворачивает на запад и идет вверх до перевала, высота которого равна 350 м. Подъем со стороны моря крутой, а спуск к реке Санхобе пологий.
Предприятие
это, как и все скороспелые русские предприятия, обречено было на гибель. Срублено деревьев было много, а вывезено мало. Большинство их брошено в тайге; зато какой горючий материал
для лесных пожаров остался на месте!
Для меня
это было теперь совершенно немыслимо.
Днем мне недомогалось: сильно болел живот. Китаец-проводник предложил мне лекарство, состоящее из смеси женьшеня, опиума, оленьих пантов и навара из медвежьих костей. Полагая, что от опиума боли утихнут, я согласился выпить несколько капель
этого варева, но китаец стал убеждать меня выпить целую ложку. Он говорил, что в смеси находится немного опиума, больше же других снадобий. Быть может, дозу он мерил по себе; сам он привык к опиуму, а
для меня и малая доза была уже очень большой.
Я взглянул на Дерсу. Он спокойно курил трубку и равнодушно посматривал на огонь. Начавшаяся пурга его не пугала. Он так много их видел на своем веку, что
эта не была
для него новинкой.
Пустая юрта, видимо, часто служила охотникам
для ночевок. Кругом нее весь сухой лес давно уже был вырублен и пожжен. Дерсу
это не смутило. Он ушел поглубже в тайгу и издалека приволок сухой ясень. До самых сумерек он таскал дрова, и я помогал ему, сколько мог. Зато всю ночь мы спали хорошо, не опасаясь за палатку и за одежду.
Вся
эта часть Имана покрыта хвойно-смешанным лесом, на островах преобладают лиственные породы с примесью строевого кедра, а по берегам реки и по галечниковым отмелям — заросли тальника, дающего неисчерпаемый материал туземцам
для лыж, юрт, острог, нарт и т.д.
По пути мы 2 раза стреляли мелких птиц и убили 3 поползней и 1 дятла, но что значили
эти птицы
для 5 человек!
Из толпы вышел седой старик. Он подал мне коготь рыси и велел положить его в карман,
для того чтобы я не забыл просьбы их относительно Ли Тан-куя. После
этого мы расстались: удэгейцы вернулись назад, а мы пошли своей дорогой.
Места
эти казались весьма удобными
для земледелия.
До железной дороги оставалось еще 43 км. Посоветовавшись с моими спутниками, я решил попытаться пройти
это расстояние в один переход.
Для исполнения
этого плана мы выступили очень рано. Около часа я работал опять с огнем. Когда взошло солнце, мы подходили уже к Гоголевке.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная
для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам,
это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Анна Андреевна. Как можно-с! Вы
это так изволите говорить,
для комплимента. Прошу покорно садиться.
Судья тоже, который только что был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно,
для пользы отечества я должен
это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит
для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники
эти добрые люди;
это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег.
Это от судьи триста;
это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит):
эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько
эту комнату
для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.