Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы не отпустили нас до тех пор, пока не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от денег. Тогда
я положил им деньги на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил деньги под посуду. Китайцы заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам. Пришлось уступить и взять деньги обратно.
Я полагал было пойти в фанзы к удэгейцам, но Дерсу советовал остаться на берегу моря. Во-первых, потому, что здесь легче было найти пропитание, а во-вторых, он не терял надежды на возвращение Хей-ба-тоу. Если последний жив, он непременно возвратится назад, будет искать нас на берегу моря, и если не найдет, то может пройти мимо. Тогда мы опять останемся ни с чем. С его доводами нельзя было не согласиться.
Неточные совпадения
На другой день вечером, сидя у костра,
я читал стрелкам «Сказку о рыбаке и рыбке». Дерсу в это время что-то тесал топором. Он перестал работать, тихонько
положил топор на землю и, не изменяя позы, не поворачивая головы, стал слушать. Когда
я кончил сказку, Дерсу поднялся и сказал...
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний. Лежа на кане,
я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и
положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью
я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам.
Я совершенно забыл, где мы находимся;
мне казалось, что
я сплю в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту
я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
По моим расчетам, у нас должно было хватить продовольствия на две трети пути. Поэтому
я условился с А. И. Мерзляковым, что он командирует удэгейца Сале с двумя стрелками к скале Ван-Син-лаза, где они должны будут
положить продовольствие на видном месте. На следующий день, 5 октября, в 2 часа дня с тяжелыми котомками мы выступили в дорогу.
Наконец узкая и скалистая часть долины была пройдена. Горы как будто стали отходить в стороны.
Я обрадовался,
полагая, что море недалеко, но Дерсу указал на какую-то птицу, которая, по его словам, живет только в глухих лесах, вдали от моря. В справедливости его доводов
я сейчас же убедился. Опять пошли броды, и чем дальше, тем глубже. Раза два мы разжигали костры, главным образом для того, чтобы погреться.
Оказалось, что в бреду
я провалялся более 12 часов. Дерсу за это время не ложился спать и ухаживал за
мною. Он
клал мне на голову мокрую тряпку, а ноги грел у костра.
Я попросил пить. Дерсу подал
мне отвар какой-то травы противного сладковатого вкуса. Дерсу настаивал, чтобы
я выпил его как можно больше. Затем мы легли спать вместе и, покрывшись одной палаткой, оба уснули.
Я начал подшучивать над своим приятелем, а Дерсу сел на землю,
положил ружье на колени и задумался.
Полагая, что птицы теперь сильно напуганы,
я хотел было стрелять, но Дерсу опять остановил
меня, сказав, что на дереве их ловить еще удобнее, чем на земле.
Я хотел разменять деньги помельче и,
положив десятирублевую бумажку ей на колени, стал отбирать из коробки рублевки. Вдруг
я увидел на глазах ее слезы.
Чтобы успокоить ее,
я отказался от размена денег,
положил рублевые бумажки обратно, взял назад свою десятирублевку и подарил ей новенький серебряный полтинник.
— Ничего, капитан, — сказал он
мне. — Моя можно на улице спи: палатку делай, огонь
клади, мешай нету.
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье.
Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
— Обещание дано было прежде. И
я полагал, что вопрос о сыне решал дело. Кроме того, я надеялся, что у Анны Аркадьевны достанет великодушия… — с трудом, трясущимися губами, выговорил побледневший Алексей Александрович.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Что ж вы
полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь.
Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
В работу
полагаю я, // Всю в деточек любовь!
Правдин. Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако,
положить скоро границы злобе жены и глупости мужа.
Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.
Г-жа Простакова. А
я тут же присяду. Кошелек повяжу для тебя, друг мой! Софьюшкины денежки было б куды
класть…
Стародум. Ты знаешь, что
я одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед в отставку,
положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.