Неточные совпадения
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45 и 47° с. ш., побережье моря от
того места,
где были закончены работы в прошлом году, значит, от бухты Терней к северу, сколько позволит время, и затем маршрут по Бикину до реки Уссури.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во что бы
то ни стало: без вьючных животных мы не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун,
где в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Сначала его никто не слушал, потом притих один спорщик, за ним другой, третий, и скоро на таборе совсем стало тихо. Дерсу пел что-то печальное, точно он вспомнил родное прошлое и жаловался на судьбу. Песнь его была монотонная, но в ней было что-то такое, что затрагивало самые чувствительные струны души и будило хорошие чувства. Я присел на камень и слушал его грустную песню. «Поселись там,
где поют; кто поет,
тот худо не думает», — вспомнилась мне старинная швейцарская пословица.
Кое-где виднелась свежевзрытая земля.
Та к как домашних свиней китайцы содержат в загонах,
то оставалось допустить присутствие диких кабанов, что и подтвердилось. А раз здесь были кабаны, значит, должны быть и тигры. Действительно, вскоре около реки на песке мы нашли следы одного очень крупного тигра. Он шел вдоль реки и прятался за валежником. Из этого можно было заключить, что страшный зверь приходил сюда не для утоления жажды, а на охоту за козулями и кабанами.
Долина реки Литянгоу какая-то странная — не
то поперечная, не
то продольная. Местами она расширяется до 1,5 км, местами суживается до 200 м. В нижней части долины есть много полян, засоренных камнями и непригодных для земледелия. Здесь часто встречаются горы и кое-где есть негустые лиственные леса. Чем выше подниматься по долине,
тем чаще начинают мелькать темные силуэты хвойных деревьев, которые мало-помалу становятся преобладающими.
Тропа опять перешла на реку и вскоре привела нас к
тому месту,
где Иодзыхе разбивается на три реки: Синанцу, Кулему (этимология этого слова мне неизвестна) и Ханьдахезу [Ханьда — лось (маньчжурское слово), хе-цзы — речка (китайское).].
В этот день мы дошли до
того места,
где Синанца разделяется надвое: Да-Синанцу [Да-си-нань-ча — большой юго-западный приток (развилина).] и Сяо-Синанцу [Сяо-си-нань-ча — малый юго-западный приток.]. Первая является главной рекой, вторая — ее притоком.
Через два дня мы дошли до
того места,
где оставили мулов и часть команды.
На реке Санхобе мы опять встретились с начальником охотничьей дружины Чжан Бао и провели вместе целый день. Оказалось, что многое из
того, что случилось с нами в прошлом году на Имане, ему было известно. От него я узнал, что зимой он ходил разбирать спорный земельный вопрос между тазами и китайцами, а весной был на реке Ното,
где уничтожил шайку хунхузов.
Я хотел спуститься по реке Кулумбе до
того места,
где в прошлом году нашел удэгейцев, но Дерсу и Чжан Бао не советовали уходить далеко от водораздела.
В сумерки мы возвратились назад. В фанзе уже горел огонь. Я лег на кан, но долго не мог уснуть. Дождь хлестал по окнам; вверху, должно быть на крыше, хлопало корье; где-то завывал ветер, и не разберешь, шумел ли
то дождь, или стонали озябшие кусты и деревья. Буря бушевала всю ночь.
При дневном свете мы не узнали
того места,
где была фанза: от нее не осталось и следа.
По воде плыли мелкий мусор и крупные коряжины; они словно спасались бегством от
того ничем не поправимого несчастья, которое случилось там, где-то в горах.
Слова старика сразу согнали с людей апатию. Все оживились, поднялись на ноги. Дождь утратил постоянство и шел порывами, переходя
то в ливень,
то в изморось. Это вносило уже некоторое разнообразие и давало надежду на перемену погоды. В сумерки он начал заметно стихать и вечером прекратился совсем. Мало-помалу небо стало очищаться, кое-где проглянули звезды…
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для
того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже в реке воды будет больше и переправа труднее.
В
тех местах,
где маленькие распадки выходили в долину, около устья их была нагромождена масса песку и глины.
Устье ее было в
том месте,
где теперь находится река Шакира.
Истоки реки Конор находятся в
том же горном узле (горы Туманная и Дромацер),
где истоки реки Забытой (приток реки Билимбе).
Мул, которого взяли с собой Аринин и Сабитов, оказался с ленцой, вследствие чего стрелки постоянно от нас отставали. Из-за этого мы с Дерсу должны были часто останавливаться и поджидать их. На одном из привалов мы условились с ними, что в
тех местах,
где тропы будут разделяться, мы будем ставить сигналы. Они укажут им направление, которого надо держаться. Стрелки остались поправлять седловку, а мы пошли дальше.
Река Сакхома около устья шириной 6–8 и глубиной не более 1–1,5 м. Немного выше
того места,
где она соединяется с рекой Горелой, долина суживается. С правой стороны поднимаются высокие горы, поросшие густым смешанным лесом, а слева тянутся размытые террасы с лиственным редколесьем.
Напившись чаю, мы опять пошли вперед. Уходя, я велел людям внимательно смотреть под ноги, чтобы не повторить ошибки. Через два часа мы достигли
того места,
где в Сакхому с правой стороны впадает река Угрюмая.
Обсушившись немного, я пошел вниз по реке со слабой надеждой найти фуражку. Течением могло прибить ее где-нибудь около берега.
Та к я проходил до самых сумерек, но фуражки не нашел и должен был взамен ее повязать голову платком. В этом своеобразном уборе я продолжал уже весь дальнейший путь.
В
тех местах,
где отроги пересекают реку, образовались пороги, из которых последний имеет вид настоящего водопада.
В
тех местах,
где река делает петлю, она пересекает полуостров в наиболее узком его месте.
Отроги хребта, сильно размытые и прорезанные горными ключами, казались сопками, разобщенными друг от друга. Дальше за ними виднелся гребень водораздела; точно высокой стеной окаймлял он истоки Такунчи. Природа словно хотела резко отграничить здесь прибрежный район от бассейна Имана. В
том же месте,
где соединялись 3 ручья, была небольшая полянка, и на ней стояла маленькая фанзочка, крытая корьем и сухой травой.
На краю полянки старик обернулся и еще раз посмотрел на место,
где столько лет он провел в одиночестве. Увидев меня, он махнул мне рукой, я ответил ему
тем же и почувствовал на руке своей браслет.
Здесь река Арму имеет до 6 м ширины и около 45 см глубины. Вода в ней красноватого цвета и не имеет
той низкой температуры, которая свойственна быстрым горным речкам. Русло Арму завалено колодником, что при сравнительно тихом течении вполне понятно: дерево остается лежать там,
где оно упало.
Едва мы оттолкнули плот от берега, как его сразу подхватило течение и, несмотря на наши усилия, отнесло далеко ниже
того места,
где мы рассчитывали высадиться.
У северного края долины, в
том месте,
где береговая терраса примыкает к горам, путь преграждается высокой скалой, состоящей из роговообманкового андезита.
В
тех местах,
где раньше они бродили стадами, поселились корейцы и начали уничтожать леса.
27 сентября было посвящено осмотру реки Найны, почему-то названной на морских картах Яходеи-Санка. Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера на юг, потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу,
где река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на запад идет
та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со своим отрядом.
Едва заметная тропинка привела нас к
тому месту,
где река Дунанца впадает в Амагу. Это будет километрах в десяти от моря. Близ ее устья есть утес, который староверы по-китайски называют Лаза [В переводе на русский язык означает «скала».] и производят от глагола «лазить». Действительно, через эту «лазу» приходится перелезать на животе, хватаясь руками за камни.
Я так ушел в свои думы, что совершенно забыл, зачем пришел сюда в этот час сумерек. Вдруг сильный шум послышался сзади меня. Я обернулся и увидел какое-то несуразное и горбатое животное с белыми ногами. Вытянув вперед свою большую голову, оно рысью бежало по лесу. Я поднял ружье и стал целиться, но кто-то опередил меня. Раздался выстрел, и животное упало, сраженное пулей. Через минуту я увидел Дерсу, спускавшегося по кручам к
тому месту,
где упал зверь.
Столь раннее появление этой северной гостьи можно объяснить
тем, что в горах Зауссурийского края после лесных пожаров выросло много березняков,
где она и находит для себя обильный корм.
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место,
где надо поставить фигурное дерево, но и это не помогло. Смерть уносила одного человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу.
Та к и сделали. Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
Один удар грома был особенно оглушителен. Молния ударила как раз в
той стороне,
где находилась скалистая сопка. К удару грома примешался еще какой-то сильный шум: произошел обвал. Надо было видеть, в какое волнение пришел солон! Он решил, что черт сердится и ломает сопку.
— Гром — это Агды. Когда черт долго держится в одном месте,
то бог Эндули посылает грозу, и Агды гонит черта. Значит, там,
где разразилась гроза, был черт. После ухода черта (
то есть после грозы) кругом воцаряется спокойствие: животные, птицы, рыбы, травы и насекомые тоже понимают, что черт ушел, и становятся жизнерадостными, веселыми…
Река Кумуху интересна еще и в
том отношении, что здесь происходят как раз стыки двух флор — маньчжурской и охотской. Проводниками первой служат долины, второй — горные хребты. Создается впечатление, будто одна флора клином входит в другую. Теперь, когда листва опала, сверху, с гор, было хорошо видно,
где кончаются лиственные леса и начинаются хвойные. Долины кажутся серыми, а хребты — темно-зелеными.
Шли мы теперь без проводника, по приметам, которые нам сообщил солон. Горы и речки так походили друг на друга, что можно было легко ошибиться и пойти не по
той дороге. Это больше всего меня беспокоило. Дерсу, наоборот, относился ко всему равнодушно. Он так привык к лесу, что другой обстановки, видимо, не мог себе представить. Для него было совершенно безразлично,
где ночевать — тут или в ином месте…
В начале ноября было особенно холодно. На реке появились забереги, и это значительно облегчило наше путешествие. Все притоки замерзли. Мы пользовались ими для сокращения пути и к вечеру дошли до
того места,
где Дагды сливается с Нунгини. Отсюда, собственно, и начинается река Нахтоху.
Если она была где-нибудь поблизости,
то давно возвратилась бы назад.
Порывистый и холодный ветер шумел сухой травой и неистово трепал растущее вблизи одинокое молодое деревце. Откуда-то из темноты, с
той стороны,
где были прибрежные утесы, неслись странные звуки, похожие на вой.
Я стал направлять его взгляд рукой по линии выдающихся и заметных предметов, но, как я ни старался, он ничего не видел. Дерсу тихонько поднял ружье, еще раз внимательно всмотрелся в
то место,
где было животное, выпалил и — промахнулся. Звук выстрела широко прокатился по всему лесу и замер в отдалении. Испуганная кабарга шарахнулась в сторону и скрылась в чаще.
Мы пошли к
тому месту,
где стояла кабарга.
Тут только я понял неуместность моих шуток. Для него, добывающего себе средства к жизни охотой, ослабление зрения было равносильно гибели. Трагизм увеличивался еще и
тем обстоятельством, что Дерсу был совершенно одинок. Куда идти? Что делать?
Где склонить на старости лет свою седую голову?
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня. В результате за целый день нам удалось пройти не более 10 км. Заночевали мы в
том месте,
где река разбивается сразу на три протоки. Вследствие ветреной погоды в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь спать.
В это время мы как раз дошли до
того места,
где юноши накануне видели следы кабанов.
Тигр не шел прямо, а выбирал такие места,
где было меньше снегу,
где гуще были заросли и больше бурелома. В одном месте он взобрался на поваленное дерево и долго стоял на нем, но вдруг чего-то испугался, прыгнул на землю и несколько метров полз на животе. Время от времени он останавливался и прислушивался; когда мы приближались,
то уходил сперва прыжками, а потом шагом и рысью.
Минут через 20 над
тем местом,
где опустили тело гольда, возвышался небольшой бугорок земли.