Неточные совпадения
В четыре часа дня
погода начала портиться, с востока
стал надвигаться туман, и, хотя ветра еще не было, море сильно волновалось.
Чем дальше, тем труднее
становилось идти. Поэтому я решил оставить мулов на биваке и назавтра продолжать путь с котомками. Мы рассчитывали в два дня достигнуть водораздела, однако этот переход отнял у нас четверо суток. В довершение всего
погода испортилась — пошли дожди.
Следующий день был последним днем июля. Когда занялась заря,
стало видно, что
погода будет хорошая. В горах еще кое-где клочьями держался туман. Он словно чувствовал, что доживает последние часы, и прятался в глубокие распадки. Природа ликовала: все живое приветствовало всесильное солнце, как бы сознавая, что только одно оно может прекратить ненастье.
Долго мы сидели у огня и сушились, а
погода бушевала все неистовее, шум реки
становился все сильнее.
Слова старика сразу согнали с людей апатию. Все оживились, поднялись на ноги. Дождь утратил постоянство и шел порывами, переходя то в ливень, то в изморось. Это вносило уже некоторое разнообразие и давало надежду на перемену
погоды. В сумерки он начал заметно стихать и вечером прекратился совсем. Мало-помалу небо
стало очищаться, кое-где проглянули звезды…
От устья Билимбе до Конора — 12 км по прямой линии. В этот день, несмотря на хорошую
погоду, нам удалось пройти немного. На бивак мы
стали около небольшой речки Сюригчи. Нижняя часть ее заболочена, а верхняя покрыта гарью. Здесь был когда-то хороший лес. Недавнее наводнение размывало оба берега речки.
Начинался рассвет… Из темноты
стали выступать сопки, покрытые лесом, Чертова скала и кусты, склонившиеся над рекой. Все предвещало пасмурную
погоду… Но вдруг неожиданно на востоке, позади гор, появилась багровая заря, окрасившая в пурпур хмурое небо. В этом золотисто-розовом сиянии отчетливо
стал виден каждый куст и каждый сучок на дереве. Я смотрел как очарованный на светлую игру лучей восходящего солнца.
С утра
погода была удивительно тихая. Весь день в воздухе стояла сухая мгла, которая после полудня начала быстро сгущаться. Солнце из белого
стало желтым, потом оранжевым и, наконец, красным; в таком виде оно и скрылось за горизонтом. Я заметил, что сумерки были короткие: как-то скоро спустилась ночная тьма. Море совершенно успокоилось, нигде не было слышно ни единого всплеска. Казалось, будто оно погрузилось в сон.
Только к шести с половиной часам мы окончили бивачные работы и сильно устали. Когда вспыхнул огонь, на биваке
стало сразу уютнее. Теперь можно было переобуться, обсушиться и подумать об ужине. Через полчаса мы пили чай и толковали о
погоде.
Неточные совпадения
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на
погоду, Левин
стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения перед отъездом.
По дорогам была непролазная грязь; две мельницы снесло паводком, и
погода всё
становилась хуже и хуже.
Когда говорили о красоте, Клим предпочитал осторожно молчать, хотя давно заметил, что о ней говорят все больше и тема эта
становится такой же обычной, как
погода и здоровье.
Вчера привезли свежей и отличной рыбы, похожей на форель, и огромной. Одной
стало на тридцать человек, и десятка три пронсов (раков, вроде шримсов, только большего размера), превкусных.
Погода как летняя, в полдень 17 градусов в тени, но по ночам холодно.
У Вусуна обыкновенно останавливаются суда с опиумом и отсюда отправляют свой товар на лодках в Шанхай, Нанкин и другие города.
Становилось все темнее; мы шли осторожно.
Погода была пасмурная. «Зарево!» — сказал кто-то. В самом деле налево, над горизонтом, рдело багровое пятно и делалось все больше и ярче. Вскоре можно было различить пламя и вспышки — от выстрелов. В Шанхае — сражение и пожар, нет сомнения! Это помогло нам определить свое место.