Неточные совпадения
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45 и 47° с. ш., побережье моря от того места, где были закончены работы в прошлом году, значит, от бухты Терней к северу, сколько позволит
время, и затем маршрут
по Бикину до реки Уссури.
В то
время постоянного пароходного сообщения
по побережью Японского моря не существовало. Переселенческое управление первый раз, в виде опыта, зафрахтовало пароход «Эльдорадо», который ходил только до залива Джигит. Определенных рейсов еще не было, и сама администрация не знала, когда вернется пароход и когда он снова отправится в плавание.
Миноносцы уходили в плавание только во второй половине июня. Пришлось с этим мириться. Во-первых, потому, что не было другого случая добраться до залива Джигит, а во-вторых, проезд
по морю на военных судах позволял мне сэкономить значительную сумму денег. Кроме того, потеря
времени во Владивостоке наполовину окупалась скоростью хода миноносцев.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во что бы то ни стало: без вьючных животных мы не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим
временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей
по направлению к заливу Пластун, где в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север
по побережью моря.
На этом протяжении в Синанцу впадают следующие горные речки: Пярл-гоу и Изимлу — справа; Лаза-гоу и Хунголя-гоу [Пянь-эр-гоу — покатая долина. Лаза-гоу — скалистая долина. Хуан-га-лян-гоу — долина красного гаоляна.] — слева. Сама
по себе река немноговодна, но бурелом, сложенный в большие груды, указывает на то, что во
время дождей вода поднимается настолько высоко, что деревья
по ней свободно переносятся с одного места на другое.
В долине реки Адимил произрастают лиственные леса дровяного и поделочного характера; в горах всюду видны следы пожарищ. На релках и
по увалам — густые заросли таволги, орешника и леспедецы. Дальше в горах есть немного кедра и пихты. Широкие полосы гальки
по сторонам реки и измочаленный колодник в русле указывают на то, что хотя здесь больших наводнений и не бывает, но все же в дождливое
время года вода идет очень стремительно и сильно размывает берега.
Поднявшись на хребет, мы повернули на север и некоторое
время шли
по его гребню. Теперь слева от нас была лесистая долина реки Фату, а справа — мелкие речки, текущие в море: Секуму, Одега Первая, Одега Вторая, Тания, Вязтыгни, Хотзе, Иеля и Шакира.
Часов в 9 утра мы снялись с бивака и пошли вверх
по реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали: с ветвей их на землю все
время падали крупные капли, даже стволы были мокрые.
К вечеру погода не изменилась: земля по-прежнему, словно саваном, была покрыта густым туманом. Этот туман с изморосью начинал надоедать. Идти
по лесу в такую погоду все равно что во
время дождя: каждый куст, каждое дерево, которые нечаянно задеваешь плечом, обдают тысячами крупных капель.
Кому приходилось странствовать
по тайге, тот знает, что значит во
время непогоды найти зверовую фанзу. Во-первых, не надо заготовлять много дров, а во-вторых, фанза все же теплее, суше и надежнее, чем палатка. Пока стрелки возились около фанзы, я вместе с Чжан Бао поднялся на ближайшую сопку. Оттуда, сверху, можно было видеть, что делалось в долине реки Билимбе.
Во
время недавнего наводнения вода сильно размыла русло реки и всюду проложила новые протоки. Местами видно было, что она шла прямо
по долине и плодородную землю занесла песком и галькой. Около устья все протоки снова собираются в одно место и образуют нечто вроде длинной заводи.
Золотисто-розовые лучи заходящего солнца некоторое
время скользили
по склонам гор и взбирались все выше и выше.
В это
время яркая падающая звезда черкнула
по небу.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути
по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная
по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой
времени, мы спустились к ручью и пошли
по гальке.
Все
время мы шли левым берегом
по зверовой тропе. Таких троп здесь довольно много. Они слабо протоптаны и часто теряются в кустах. Четвероногие
по ним идут свободно, но для человека движение затруднительно. Надо иметь большую сноровку, чтобы с ношей за плечами прыгать с камня на камень и карабкаться
по уклону более чем в 40 градусов.
В это
время на воде появилась выдра, но уже значительно дальше
по реке.
Время от
времени я выглядывал в дверь и видел старика, сидевшего на том же месте, в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое лицо.
По нему прыгали красные и черные тени. При этом освещении он казался выходцем с того света, железным человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел в свои мысли, что, казалось, совершенно забыл о нашем присутствии.
По ожогам на коре он установил
время последнего пала.
А так как кости тоже носили на себе следы огня, то, очевидно, в то
время, когда шел огонь
по лесу, трупы были уже скелетами.
Утром 11 сентября погода как будто немного изменилась к лучшему. Чтобы не терять напрасно
время, мы собрали свои котомки и пошли вверх
по реке Арму. Местность была настолько ровная и однообразная, что я совершенно забыл, что нахожусь у подножия Сихотэ-Алиня. Здешний хвойный лес плохого дровяного качества, растет весьма неравномерно: болотистые поляны отделяются друг от друга небольшими перелесками, деревья имеют отмершие вершины и множество сухих ветвей.
Ореха крестьяне на Амагу не видели, но однажды во
время наводнения
по реке плыла к ним ветка со свежей листвой.
Я воспользовался этим
временем и пошел на охоту вверх
по Дунанце.
По сторонам высились крутые горы, они обрывались в долину утесами. Обходить их было нельзя. Это отняло бы у нас много
времени и затянуло бы путь лишних дня на четыре, что при ограниченности наших запасов продовольствия было совершенно нежелательно. Мы с Дерсу решили идти напрямик в надежде, что за утесами будет открытая долина. Вскоре нам пришлось убедиться в противном: впереди опять были скалы, и опять пришлось переходить с одного берега на другой.
Мы рассчитали, что если пойдем
по тропе, то выйдем на реку Найну к корейцам, и если пойдем прямо, то придем на берег моря к скале Ван-Син-лаза. Путь на Найну нам был совершенно неизвестен, и к тому же мы совершенно не знали, сколько
времени может занять этот переход. До моря же мы рассчитывали дойти если не сегодня, то, во всяком случае, завтра к полудню.
Староверы ему рассказали, что удэгеец Сале и двое стрелков должны были доставить к скале Ван-Син-лаза продовольствие, но
по пути во
время бури лодку их разбило о камни, и все то, что они везли с собой, утонуло.
Время стояло позднее, осеннее, но было еще настолько тепло, что люди шли в одних фуфайках.
По утрам бывали заморозки, но днем температура опять поднималась до +4 и 5°С. Длинная и теплая осень является отличительной чертой Зауссурийского края.
Эти проворные хищники все
время носились
по воздуху и описывали большие круги.
Река Кусун придерживается левой стороны долины. Она идет одним руслом, образуя
по сторонам много сухих рукавов, играющих роль водоотводных каналов, отчего долина Кусуна в дождливое
время года не затопляется водой.
По показаниям удэгейцев, за последние 30 лет здесь не было ни одного наводнения.
Погревшись у огня, мы напились горячего чая и тронулись в путь. Все
время начиная от самого моря
по сторонам, в горах, тянулись сплошные гари.
Ночью я плохо спал. Почему-то все
время меня беспокоила одна и та же мысль: правильно ли мы идем? А вдруг мы пошли не
по тому ключику и заблудились! Я долго ворочался с боку на бок, наконец поднялся и подошел к огню. У костра сидя спал Дерсу. Около него лежали две собаки. Одна из них что-то видела во сне и тихонько лаяла. Дерсу тоже о чем-то бредил. Услышав мои шаги, он спросонья громко спросил: «Какой люди ходи?» — и тотчас снова погрузился в сон.
С 12
по 16 ноября мы простояли на месте. За это
время стрелки ходили за брусникой и собирали кедровые орехи. Дерсу выменял у удэгейцев обе сырые кожи на одну сохатиную выделанную. Туземных женщин он заставил накроить унты, а шили их мы сами, каждый
по своей ноге.
На эту работу ушло 10 суток.
Временами мои спутники ходили на охоту, иногда удачно, но часто возвращались ни с чем. С кусунскими удэгейцами мы подружились и всех наперечет знали в лицо и
по именам.
Когда стемнело, они зажгли тростниковые факелы и затем побежали
по направлению к прорубям,
время от
времени с силой бросая на лед колотушки.
Пока делались нарты и лыжи, я экскурсировал
по окрестностям, но большую часть
времени проводил дома. Надо было все проверить, предусмотреть. Из личного опыта я знал, что нельзя игнорировать многовековой опыт туземцев. Впоследствии я имел много случаев благодарить удэгейцев за то, что слушался их советов и делал так, как они говорили.
Тогда они поняли, что тигр был мертвым только на
время (он может всегда делать это
по своему желанию).
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше становилось наледей. Такие места видны издали
по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи, надо взбираться на косогоры. На это приходится тратить много сил и
времени. Особенно надо остерегаться, чтобы не промочить ног. В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
Следы все
время шли
по реке.
По ним видно было, что китаец уже не пытался перелезать через бурелом, а обходил его стороной. Та к прошли мы еще с полчаса. Но вот следы круто повернули в сторону. Мы направились
по ним. Вдруг с соседнего дерева слетели две вороны.
Поэтому если снег выпал рано, то
по реке надо ходить осторожно, все
время пробуя лед толстой палкой.
Как только появился огонь, таза тоже пришел в себя; он испуганно озирался
по сторонам и имел вид сумасшедшего. В другое
время он показался бы смешным.
Мы разложили большой огонь и принялись готовить чай. Альпа все
время жалась то ко мне, то к Дерсу и при малейшем шуме вздрагивала и испуганно озиралась
по сторонам.
Наконец начало светать. Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще немного
времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли к кустам.
По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
Наконец Дерсу остановился и стал советоваться со стариком тазой.
По его мнению, надо было возвратиться назад, потому что тигр не был ранен, снег недостаточно глубок и преследование являлось бесполезной тратой
времени.
Здешние китайцы в большинстве случаев разные бродяги, проведшие жизнь в грабежах и разбоях. Любители легкой наживы, они предавались курению опиума и азартным играм, во
время которых дело часто доходило до кровопролития. Весь беспокойный, порочный элемент китайского населения Уссурийского края избрал низовья Бикина своим постоянным местопребыванием. Здесь
по островам, в лабиринте потоков, в юртах из корья, построенных
по туземному образцу, они находили условия, весьма удобные для своего существования.
От Тугулу Бикин делает довольно большой изгиб к югу, затем поднимается к северо-западу и потом уже все
время течет на запад. Ниже Тугулу в Бикин впадают: справа — речки Дзахали, Дзамацигоуза (где отпечатки лошадиных копыт на грязи), Мадагоу (большая падь семьи Да), Саенгоу (Шаньянь-гоу) (козья долина), Дагоу (большая долина), Рхауза и Цамондынза; слева — Хубиа-са (Чуб-гу-цзай — место, где появляются черви) и Дауден (по-китайски Даянгоу — большая солнечная долина).
Река Алчан, как уже было сказано выше, раньше имела устье около Табандо. В нижнем течении оно проходит
по старому руслу Бикина. Последний во
время какого-то большого наводнения (которое было так давно, что о нем не помнят даже старожилы) отклонился в сторону и, дойдя до реки Силана, текущей с юга, воспользовался ее руслом, и таким образом получился новый Бикин.
От Табандо
по обе стороны Бикина до Тянь-шан-цзы все
время тянутся диориты, диабазы, порфириты, туфы и брекчии.