Неточные совпадения
Наконец появились предрассветные сумерки. Туман сделался серовато-синим и хмурым. Деревья, кусты и трава на
земле покрылись каплями росы. Угрюмый
лес дремал. Река казалась неподвижной и сонной. Тогда я залез в свой комарник и крепко заснул.
К вечеру погода не изменилась:
земля по-прежнему, словно саваном, была покрыта густым туманом. Этот туман с изморосью начинал надоедать. Идти по
лесу в такую погоду все равно что во время дождя: каждый куст, каждое дерево, которые нечаянно задеваешь плечом, обдают тысячами крупных капель.
Но вот на востоке стала разгораться заря, и комета пропала. Ночные тени в
лесу исчезли; по всей
земле разлился серовато-синий свет утра. И вдруг яркие солнечные лучи вырвались из-под горизонта и разом осветили все море.
Река Угрюмая течет в широтном направлении. Узкая долина ее покрыта густым хвойно-смешанным
лесом. Следы разрушительного действия воды видны на каждом шагу. Лежащие на
земле деревья, занесенные галькой и песком, служат запрудами, пока какое-нибудь новое большое наводнение не перенесет их в другое место.
Пробираться сквозь заросли горелого
леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат на
земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
От устья Илимо Такема поворачивает на север и идет в этом направлении 6 или 7 км. Она все время придерживается правой стороны долины и протекает у подножия гор, покрытых осыпями и почти совершенно лишенных растительности. Горы эти состоят из глинисто-кремнистых сланцев и гранитного порфира. С левой стороны реки тянется широкая полоса
земли, свободная от
леса. Здесь можно видеть хорошо сохранившиеся двойные террасы. Деревья, разбросанные в одиночку и небольшими группами, придают им живописный вид.
Затем он попрощался с моими спутниками. Они в свою очередь поклонились ему до
земли, помогли ему надеть котомку, дали в руки палку и пошли провожать до опушки
леса.
На опушке лиственного
леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко в
земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие кости. Я осмотрел это место и нашел следы жилищ. На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты. Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы. В 1870 году, по словам Боголюбского, на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
Дерсу тотчас мне объяснил: в воду бросают только то, чего в ней нет, в
лес можно бросать только то, чего нет на
земле.
С исчезновением
лесов исчезло и подлесье, исчезли мхи; дожди смыли тонкий растительный слой
земли и оголили материковую почву.
Вдруг впереди показался какой-то просвет. Я думал, что это море. Но большое разочарование ждало нас, когда мы подошли поближе. Весь
лес лежал на
земле. Он был повален бурей в прошлом году. Это была та самая пурга, которая захватила нас 20, 21 и 22 октября при перевале через Сихотэ-Алинь. Очевидно, центр тайфуна прошел именно здесь.
Стрелки принялись таскать дрова, а солон пошел в
лес за сошками для палатки. Через минуту я увидел его бегущим назад. Отойдя от скалы шагов сто, он остановился и посмотрел наверх, потом отбежал еще немного и, возвратившись на бивак, что-то тревожно стал рассказывать Дерсу. Гольд тоже посмотрел на скалу, плюнул и бросил топор на
землю.
Над
землей, погруженной в ночную тьму, раскинулся темный небесный свод с миллионами звезд, переливавшихся цветами радуги. Широкой полосой, от края до края, протянулся Млечный Путь. По ту сторону реки стеной стоял молчаливый
лес. Кругом было тихо, очень тихо…
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах, из него выскочил человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала на
земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Непогода совсем почти стихла. Вековые ели и кедры утратили свой белый наряд, зато на
земле во многих местах намело большие сугробы. По ним скользили солнечные лучи, и от этого в
лесу было светло по-праздничному.
С большим трудом они очищают от
леса участки
земли и засевают их пшеницей и кукурузой.
Километрах в 15 от Сигоу, вниз по Бикину, встречается местность, свободная от
леса и с
землей, годной для обработки. Тут жили окитаившиеся гольды.
Под утро я немного задремал, и тотчас мне приснился странный сон: мы — я и Дерсу — были на каком-то биваке в
лесу. Дерсу увязывал свою котомку и собирался куда-то идти, а я уговаривал его остаться со мной. Когда все было готово, он сказал, что идет к жене, и вслед за этим быстро направился к
лесу. Мне стало страшно; я побежал за ним и запутался в багульнике. Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они превратились в руки, схватили меня и повалили на
землю.
Неточные совпадения
Широкая дороженька, // Березками обставлена, // Далеко протянулася, // Песчана и глуха. // По сторонам дороженьки // Идут холмы пологие // С полями, с сенокосами, // А чаще с неудобною, // Заброшенной
землей; // Стоят деревни старые, // Стоят деревни новые, // У речек, у прудов… //
Леса, луга поемные,
Оро́бели наследники: // А ну как перед смертию // Лишит наследства? Мало ли //
Лесов,
земель у батюшки? // Что денег понакоплено, // Куда пойдет добро? // Гадай! У князя в Питере // Три дочери побочные // За генералов выданы, // Не отказал бы им!
В конце сентября был свезен
лес для постройки двора на отданной артели
земле, и было продано масло от коров и разделен барыш.
И для этого нужно было не отдавать
землю внаймы, а самому хозяйничать, держать скотину, навозить поля, сажать
леса.
Там, где дело шло до доходов, продажи
лесов, хлеба, шерсти, отдачи
земель, Вронский был крепок, как кремень, и умел выдерживать цену.