Неточные совпадения
Отойдя от бивака километра четыре, я нашел маленькую тропинку и пошел по ней к лесу. Скоро я заметил, что ветки деревьев стали хлестать меня по
лицу. Наученный опытом, я понял, что тропа эта зверовая, и, опасаясь, как бы она не завела меня куда-нибудь далеко
в сторону, бросил ее и пошел целиной. Здесь я долго бродил по оврагам, но ничего не нашел.
В особенности много неприятностей испытывает тот, кто идет впереди: ему то и дело приходится снимать паутину с
лица или сбрасывать паука, уцепившегося за нос.
Дерсу спешно поднялся с места и, повернувшись
лицом в ту сторону, что-то закричал ей громким голосом,
в котором я заметил нотки грусти, страха и радости.
Ливень хлестал по
лицу и не позволял открыть глаза. Не было видно ни зги.
В абсолютной тьме казалось, будто вместе с ветром неслись
в бездну деревья, сопки и вода
в реке и все это вместе с дождем образовывало одну сплошную, с чудовищной быстротой движущуюся массу.
Если стоять
лицом вверх по реке Горелой, а спиною к морю, то вершины, составляющие упомянутый горный хребет, располагаются справа налево
в следующем порядке: гора Голиаф (960), Туманная (970), Шпиц (940), Шанц (1000), Дромадер (1060), Облачная (980) и Алмазная (900 м).
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками
в беспорядке лежат на земле.
В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а
лица и руки исцарапаны
в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Ни
в каком случае не следует поворачиваться к воде
лицом или спиной, иначе течение собьет с ног.
В то время уже начались преследования браконьеров и выселение их из пределов края. Китаец, вероятно, думал, что его сейчас арестуют и отправят
в залив Ольги под конвоем. От волнения он сел на пень и долго не мог успокоиться. Он тяжело и прерывисто дышал,
лицо его покрылось потом.
Старик китаец не был похож на обыкновенных рабочих-китайцев. Эти руки с длинными пальцами, этот профиль и нос с горбинкой и какое-то особенное выражение
лица говорили за то, что он попал
в тайгу случайно.
Время от времени я выглядывал
в дверь и видел старика, сидевшего на том же месте,
в одной и той же позе. Пламя костра освещало его старческое
лицо. По нему прыгали красные и черные тени. При этом освещении он казался выходцем с того света, железным человеком, раскаленным докрасна. Китаец так ушел
в свои мысли, что, казалось, совершенно забыл о нашем присутствии.
Все принялись обсуждать. Чжан Бао сказал, что явления миража
в прибрежном районе происходят осенью и большей частью именно
в утренние часы. Я пытался объяснить моим спутникам, что это такое, но видел, что они меня не понимают. По выражению
лица Дерсу я видел, что он со мной несогласен, но из деликатности не хочет делать возражений. Я решил об этом поговорить с ним
в дороге.
Лицо его было серьезно, глаза опущены
в землю.
Я шел как пьяный. Дерсу тоже перемогал себя и еле-еле волочил ноги. Заметив впереди, с левой стороны, высокие утесы, мы заблаговременно перешли на правый берег реки. Здесь Кулумбе сразу разбилась на 8 рукавов. Это
в значительной степени облегчило нашу переправу. Дерсу всячески старался меня подбодрить. Иногда он принимался шутить, но по его
лицу я видел, что он тоже страдает.
После этого оба они пришли ко мне и стали просить, чтобы я переменил место бивака. На вопрос, какая тому причина, солон сказал, что, когда под утесом он стал рубить дерево, сверху
в него черт два раза бросил камнями. Дерсу и солон так убедительно просили меня уйти отсюда и на
лицах у них написано было столько тревоги, что я уступил им и приказал перенести палатки вниз по реке метров на 400. Тут мы нашли место еще более удобное, чем первое.
Другим таинственным местом
в нижнем течении, с левой стороны Кусуна, будет скала, похожая на человеческое
лицо.
В волосах на голове у него уже показались серебряные нити и
лицо покрылось морщинами.
На биваке костер горел ярким пламенем. Дерсу сидел у огня и, заслонив рукой
лицо от жара, поправлял дрова, собирая уголья
в одно место; старик Китенбу гладил свою собаку. Альпа сидела рядом со мной и, видимо, дрожала от холода.
Быстро сбросил я с себя верхний клапан мехового мешка. Снег и сухие листья обдали мне
лицо.
В то же мгновение я увидел, как какая-то длинная тень скользнула наискось к лесу.
Однажды мне пришла мысль записать речь Дерсу фонографом. Он вскоре понял, что от него требовалось, и произнес
в трубку длинную сказку, которая заняла почти весь валик. Затем я переменил мембрану на воспроизводящую и завел машину снова. Дерсу, услышав свою речь, переданную ему обратно машиной, нисколько не удивился, ни один мускул на
лице его не шевельнулся. Он внимательно прослушал конец и затем сказал...
Такое представление у туземцев о начальствующих
лицах вполне естественно.
В словах Дерсу мы узнаем китайских чиновников, которые главным образом несут обязанности судей, милуют и наказывают по своему усмотрению. Дерсу, быть может, сам и не видел их, но, вероятно, много слышал от тех гольдов, которые бывали
в Сан-Сине.
Он недоговорил, закрыл
лицо руками и ушел
в свою комнату.
Вечером я сидел
в кабинете и что-то писал. Вдруг я услышал, что дверь тихонько скрипнула. Я обернулся: на пороге стоял Дерсу. С первого взгляда я увидел, что он хочет меня о чем-то просить.
Лицо его выражало смущение и тревогу. Не успел я задать вопрос, как вдруг он опустился на колени и заговорил...
Часа через полтора могила была готова. Рабочие подошли к Дерсу и сняли с него рогожку. Прорвавшийся сквозь густую хвою солнечный луч упал на землю и озарил
лицо покойного. Оно почти не изменилось. Раскрытые глаза смотрели
в небо; выражение их было такое, как будто Дерсу что-то забыл и теперь силился вспомнить. Рабочие перенесли его
в могилу и стали засыпать землею.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону, с
лицом, принимающим ироническое выражение).
В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся
в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем
лица, относящимся прямо к семейству городничего.
Лука стоял, помалчивал, // Боялся, не наклали бы // Товарищи
в бока. // Оно быть так и сталося, // Да к счастию крестьянина // Дорога позагнулася — //
Лицо попово строгое // Явилось на бугре…
Боже мой!..» // Помещик закручинился, // Упал
лицом в подушечку, // Потом привстал, поправился: // «Эй, Прошка!» — закричал.
Вгляделся барин
в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у глаз, у рта // Излучины, как трещины // На высохшей земле; // И сам на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное
лицо, // Рука — кора древесная, // А волосы — песок.