Неточные совпадения
Не успели мы отойти от бивака на такое расстояние, с которого в тихую погоду слышен ружейный выстрел, как дождь сразу прекратился, выглянуло солнце, и тогда все кругом приняло ликующий вид, только мутная
вода в реке, прибитая к
земле трава и клочья тумана в горах указывали на недавнее ненастье.
Казалось, вместе с туманом на
землю спустилась мертвящая тишина, нарушаемая только падением капель
воды с намокшей листвы деревьев.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на
землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей
воды и в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
Мутная
вода шумящими каскадами сбегала с гор; листва на деревьях и трава на
земле еще не успели обсохнуть и блестели как лакированные; в каплях
воды отражалось солнце и переливалось всеми цветами радуги.
Кое-где
вода промыла глубокие овраги, по сторонам их произошли огромные оползни, но от обвалившейся
земли не осталось и следа — бешеный поток все унес и разметал по долине.
Во время недавнего наводнения
вода сильно размыла русло реки и всюду проложила новые протоки. Местами видно было, что она шла прямо по долине и плодородную
землю занесла песком и галькой. Около устья все протоки снова собираются в одно место и образуют нечто вроде длинной заводи.
Река Угрюмая течет в широтном направлении. Узкая долина ее покрыта густым хвойно-смешанным лесом. Следы разрушительного действия
воды видны на каждом шагу. Лежащие на
земле деревья, занесенные галькой и песком, служат запрудами, пока какое-нибудь новое большое наводнение не перенесет их в другое место.
Кругом все белело от инея.
Вода в лужах замерзла. Под тонким слоем льда стояли воздушные пузыри. Засохшая желто-бурая трава искрилась такими яркими блестками, что больно было на нее смотреть. Сучья деревьев, камни и утоптанная
земля на тропе покрылись холодным матовым налетом.
Земля, пригретая солнечными лучами, стала оттаивать; онемевшая было
вода ожила и тонкими струйками стала сбегать по скатам, и чем ниже, тем бег ее становился стремительнее; это подбодрило всех.
Долина последней речки непропорционально широка, в особенности в верхней части. Горы с левой стороны так размыты, что можно совершенно незаметно перейти в соседнюю с ней реку Кулумбе. Здесь я наблюдал такие же каменные россыпи, как и на реке Аохобе. Воронки среди них, диаметром около 2 м и глубиной 1,5 м, служат водоприемниками. Через них
вода уходит в
землю и вновь появляется на поверхности около устья.
Я подошел к краю обрыва, и мне показалось, что от массы падающей
воды порой содрогается
земля.
Дерсу тотчас мне объяснил: в
воду бросают только то, чего в ней нет, в лес можно бросать только то, чего нет на
земле.
Табак можно бросать в
воду, а рыбу на
землю.
С рассветом опять ударил мороз; мокрая
земля замерзла так, что хрустела под ногами. От реки поднимался пар. Значит, температура
воды была значительно выше температуры воздуха. Перед выступлением мы проверили свои продовольственные запасы. Хлеба у нас осталось еще на двое суток. Это не особенно меня беспокоило. По моим соображениям, до моря было не особенно далеко, а там к скале Ван-Син-лаза продовольствие должен принести удэгеец Сале со стрелками.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели на небе; мерцание их отражалось в
воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую
землю. Высокие горы, беспредельный океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура
воды +28,1°; на поверхности
земли, около резервуара, была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
От горячих испарений, кроме источника, все заиндевело: камни, кусты лозняка и лежащий на
земле валежник покрылись причудливыми узорами, блестевшими на солнце, словно алмазы. К сожалению, из-за холода я не мог взять с собой
воды для химического анализа.
Впоследствии во многих местах произошли повторные обвалы, позади сползшей
земли скопилась
вода и образовались водоемы.
— Как! — опять закричал он. — За
воду тоже надо деньги плати? Посмотри на реку, — он указал на Амур, —
воды много есть.
Землю,
воду, воздух бог даром давал. Как можно?
Был конец марта. Солнышко стояло высоко на небе и посылало на
землю яркие лучи. В воздухе чувствовалась еще свежесть ночных заморозков, в особенности в теневых местах, но уже по талому снегу, по
воде в ручьях и по веселому, праздничному виду деревьев видно было, что ночной холод никого уже запугать не может.
Неточные совпадения
Падите мои слезоньки // Не на
землю, не на
воду, // Не на Господень храм!
Недаром наши странники // Поругивали мокрую, // Холодную весну. // Весна нужна крестьянину // И ранняя и дружная, // А тут — хоть волком вой! // Не греет
землю солнышко, // И облака дождливые, // Как дойные коровушки, // Идут по небесам. // Согнало снег, а зелени // Ни травки, ни листа! //
Вода не убирается, //
Земля не одевается // Зеленым ярким бархатом // И, как мертвец без савана, // Лежит под небом пасмурным // Печальна и нага.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в
землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг,
воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Ни
земли, ни
воды, ни неба — ничего не было видно.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе, как рыба в
воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на
земле.