Неточные совпадения
Ему давно было известно, что у меня много знакомых среди самых отчаянных обитателей подземелий «Утюга» и «Старого оврага»,
с которыми я за «семикаторжным» столом его трактира не раз водку пивал: и Беспалый, и Зеленщик, и Болдоха, и Степка Махалкин, родной брат Васьки Чуркина, меня не стеснялись, сами мне давали наперебой материал и гордились, перечитывая в газетах свои
сообщения, от которых полиция
приходила в ужас.
В то самое время, как «Морской сборник» поднял вопрос о воспитании и Пирогов произнес великие слова: «Нужно воспитать человека!», — в то время, как университеты настежь распахнули двери свои для жаждущих истины, в то время, как умственное движение в литературе, преследуя титаническую работу человеческой мысли в Европе, содействовало развитию здравых понятий и разрешению общественных вопросов: — в это самое время сеть железных дорог готовилась уже покрыть Россию во всех направлениях и начать новую эру в истории ее путей
сообщения; свободная торговля получила могущественное развитие
с понижением тарифа; потянулась к нам вереница купеческих кораблей и обозов; встрепенулись и зашумели наши фабрики;
пришли в обращение капиталы; тучные нивы и благословенная почва нашей родины нашли лучший сбыт своим богатым произведениям.
На следующий день в «содержающую»
пришло из пересыльной
сообщение о том, что Ефремов есть «изменник общества» и об его поступке
с Фоминым…
В 1883 году прусское правительство, под влиянием агитации антививисекционистов, обратилось к медицинским факультетам
с запросом о степени необходимости живосечений; один выдающийся немецкий физиолог вместо ответа
прислал в министерство «Руководство к физиологии» Германа, причем в руководстве этом он вычеркнул все те факты, которых без живосечений было бы невозможно установить; по
сообщению немецких газет, «книга Германа вследствие таких отметок походила на русскую газету, прошедшую сквозь цензуру: зачеркнутых мест было больше, чем незачеркнутых».
Придя в кабинет и начавши соображать, он тотчас же вспомнил, как года полтора назад он был
с женой в Петербурге и завтракал у Кюба
с одним своим школьным товарищем, инженером путей
сообщения, и как этот инженер представил ему и его жене молодого человека лет 22–23, которого звали Михаилом Иванычем; фамилия была короткая, немножко странная: Рис.