Неточные совпадения
Как только возникли переговоры русского правительства с Китаем в 1857 году, граф Муравьев-Амурский
послал в Уссурийский край геодезиста Усольцева, который проплыл
по рекам Уссури и Сунгаче до озера Ханка.
Он поднимается
по рекам Уссури и Сунгаче, работает около озера Ханка, затем
идет на
реку Лефу и оттуда к городу Владивостоку.
Из Владивостока Н. М. Пржевальский
пошел по побережью моря на
реку Сучан,
реку Судзухе и далее к посту Ольги и к заливу Владимира.
Слава о нем
пошла по всей долине Уссури, Амуру и
реке Сунгари.
За это время лодки разделились. Мы перешли к правому берегу, а женщина свернула в одну из проток. К сумеркам мы достигли устья
реки Люундани,
по соседству с которой, немного выше, стояли две юрты. Дальше мы не
пошли и тотчас стали устраивать бивак.
Пока варился ужин, я успел вычертить свой маршрут. Когда стемнело, Крылов, Чжан-Бао и Косяков
пошли ловить рыбу. Небольшим неводком они поймали одного тайменя и одного сазана. Сопровождавшие нас гольды сообщили, что таймень в Анюе вообще попадается редко, а сазан довольно обычен в нижнем течении
реки. Около устья в тихих заводях держатся щуки крупных размеров и сомы. Из лососевых
по Анюю в массе
идет только кета, горбуши нет вовсе.
Прежде всего я увидел, что гора Хонко была конечной вершиной длинной гряды, которая
шла к юго-западу и, по-видимому, служила водоразделом между
рекой Хор и бассейном части нижнего Амура (от Хабаровска до Анюя).
Тогда я кликнул свою собаку и
пошел по берегу
реки Гобилли, покрытому высокими тополями и ясенями. За ними ближе к горам виднелись кедровники, а еще выше лиственица, ель и пихта. Подлесье из жасмина, калины, смородины, сорбарии и элеутерококкуса, переплетенных актинидиями и виноградником, образовало непролазную чащу, в которой зверье протоптало хорошую тропу.
Я
шел осторожно, иногда останавливался и прислушивался; собака моя плелась сзади. Тропа стала забирать вправо, и я думал, что она заведет меня в горы, но вот впереди показался просвет. Раздвинув заросли, я увидел быстро бегущую воду в
реке,
по которой стремительно неслись клочья пены и всякий мусор.
Если охота туземцев была удачной, они вернутся назад, и мы погибли; если нет, они
пойдут дальше вперед
по реке, и мы спасены.
Старшина селения Хуту-Дата Федор Бутунгари, прослышав, что я
пошел к Анюю и что Николаев ищет нас на
реке Хади,
послал к нему гонцов с извещением, что надо итти вверх
по Хуту, Буту и Паргами.
В это время в юрту вошел молодой ороч и сообщил, что подходит лодка с русскими рабочими, которые с пилами и топорами
шли вверх
по реке Хади рубить и плавить лес. Старики оживились, поднялись со своих мест и потихоньку стали расходиться
по домам.
Первый
идет по речке Мукпа через перевал на
реку Тепты (приток Копи).
Второй путь с
реки Ботчи
идет по правому верхнему притоку ее Дулингья на Исими (верхний левый приток Самарги).
Кольма длиною около 10 километров.
По ней
идет в большом количестве горбуша. Вот почему места эти охотно навещаются орочами с
реки Ботчи. Заготовив здесь запасы юколы на год, они складывают ее в амбары и оставляют в тайге до соболевания. От Ботчи к югу горные породы, собранные мною в последовательном порядке, распределяются так: сперва
идет андезитовая лава с кальцитом, затем диабазовый туф и туф кварцевого порфира, за ним опять туф дацитовый и выветренная пузыристая лава и, наконец, базальт.
На
реке Нельме у нас опять вышла дневка. На этот раз виною были лодки. Старенькие и слабые от частого вытаскивания их на камни, они разошлись
по швам и дали во многих местах течь. С утра туземцы занялись их починкой, а я вместе с Чжан-Бао
пошел в экскурсию вверх
по реке.
Мы как-то
шли вдвоем с Чжан-Бао
по берегу
реки и о чем-то разговаривали. Вдруг он остановился и сказал...
Глегола взвалил рысь себе на плечи, и мы вместе направились прямо к
реке. Когда мы
шли редколесьем, мне раза два показалось, что кто-то рядом с нами быстро бежит
по кустам.
По небу ползли тяжелые черные тучи: в горах
шел снег. От фанзы Кивета поднималась кверху беловатая струйка дыма. Там кто-то рубил дрова, и звук топора звонко доносился на эту сторону
реки. Когда мы подошли к дому, стрелки обступили Глеголу. Он начал им рассказывать, как все случилось, а я
пошел прямо к себе, разделся и сел за работу.
Следы вывели меня опять на седловину, а затем направились
по отрогу к
реке. Тут я наткнулся на совершенно свежий след молодого лося. Тогда я предоставил кабаргу в распоряжение росомахи, а сам отправился за сохатым. Он, видимо, почуял меня и
пошел рысью под гору. Скоро след привел меня к
реке. Лось спустился на гальку, покрытую снегом, оттуда перешел на остров, а с острова — на другой берег.
Дней через десять я решил предпринять еще одну экскурсию
по речке Токто, впадающей в Самаргу с левой стороны, в 24 километрах от устья. Я намеревался выйти на
реку Укумига и от нее через второй перевал выйти на
реку Адими, впадающую в море около мыса Суфрен. На этот раз со мной
пошли Ноздрин, удэхеец Дилюнга и Чжан-Бао. Наше походное и бивачное снаряжение состояло из ружей, топора, двух полотнищ палаток и продовольствия
по расчету на пять суток.
Мы прошли уже километров пятнадцать,
по моим расчетам, и давно должны были бы выйти на
реку Самаргу. Возможно, что мы
шли и параллельно ей, но теперь за снегом ничего не было видно.
Полюбовавшись видом долины
реки Самарги, мы спустились в долину
реки Пакту и
пошли вверх
по ней.
Образцы горных пород, собранных мной
по пути следования от истоков к устью
реки Чуина, располагаются в таком порядке: сначала
идут филлитовый и кремнистый сланцы, потом песчаник, витрофир, друзы мелких кристаллов и роговообманковый порфирит.
От устья
реки Чуина мы
пошли вверх
по Хору и через какие-нибудь пять-шесть километров подошли к речке Сальму (Сниму), впадающей в него с правой стороны. В этих местах долина Хора неширока и окаймлена сопками, имеющими такое очертание, что сразу можно сказать, что слагаются они из пород, изверженных вулканами. Адресуясь к дневникам, я нашел в них под соответствующими номерами серый гранит.
На биваке я застал только одного Марунича. На вопрос, где остальные люди, он ответил, что все
пошли на охоту вверх и вниз
по реке.
Когда нарта была уложена, Миону привязал щенка к дереву, запряг двух взрослых собак и
пошел по нашей дороге вверх
по реке Садомабирани. Жена его стала палкой подталкивать нарту сзади, а ребятишки на лыжах
пошли стороной. Щенок, которого Миону отдавал тигру, навострил свои ушки и затем, повернувшись задом, изо всей силы стал тянуться на ремешке, стараясь высвободить голову из петли.
Дальнейший наш путь
шел к верховью Анюя и
по реке Копи к морю.
Он сообщил мне, что
по Анюю сообщение не сегодня-завтра должно прекратиться, и будет лучше, если я спущусь
по Амуру до речки Гяу, затем,
пойдя по ней до истоков, перевалю на
реку Мыныму, поднимусь
по этой последней и через второй небольшой перевал выйду на Анюй около местности Улема.
Я понял его и подтвердил, что вся ответственность за убийство грозного зверя ляжет исключительно на меня одного и что его семья тут ни при чем. После этого мы надели лыжи и
пошли: он — впереди, а я следом сзади. Пройдя шагов двести
по реке, мы свернули в небольшую проточку.
Петрографические образцы, взятые мною из обнажений с обеих сторон
реки,
идут в следующем порядке: гнейс, слюдяной сланец и кремнистый песчаник, по-видимому, относящиеся к азоическим метаморфизованным.
Двадцать пятого марта утром я присоединился к своему отряду и в тот же день
пошел дальше вверх
по реке Дынми.
Мы скоро собрались и
пошли дальше
по реке Иггу.
Неточные совпадения
Пред ним, в загибе
реки за болотцем, весело треща звонкими голосами, двигалась пестрая вереница баб, и из растрясенного сена быстро вытягивались
по светлозеленой отаве серые извилистые валы. Следом за бабами
шли мужики с вилами, и из валов выростали широкие, высокие, пухлые копны. Слева
по убранному уже лугу гремели телеги, и одна за другою, подаваемые огромными навилинами, исчезали копны, и на место их навивались нависающие на зады лошадей тяжелые воза душистого сена.
Прошли снега и
реки, — работы так вдруг и закипят: там погрузки на суда, здесь расчистка дерев
по лесам, пересадка дерев
по садам, и
пошли взрывать повсюду землю.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же
реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и
пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку
по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Пока «Секрет»
шел руслом
реки, Грэй стоял у штурвала, не доверяя руля матросу — он боялся мели. Пантен сидел рядом, в новой суконной паре, в новой блестящей фуражке, бритый и смиренно надутый. Он по-прежнему не чувствовал никакой связи между алым убранством и прямой целью Грэя.
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия ушла гулять; Самгин спустился к
реке, взглянул вверх
по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров играл что-то очень бурное. Клим
пошел домой и снова наткнулся на мужика, тот стоял на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво взглянув в лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько, почти в ухо: