Неточные совпадения
Другой миссионер Рено, посланный викарием Маньчжурии Веролем для расследования участи де ла Брюньера,
в 1850 году спустился по реке Амуру почти до деревни Ху-Дунь, расположенной около озера Кизи. Экспедиция. Рено не дала никаких результатов, кроме печального повествования о гибели де ла Брюньера, 1849 год является знаменательным на Дальнем Востоке. Г. И. Невельской при обследовании Амурского лимана установил, что Сахалин есть остров, а не полуостров, как думали раньше.
Одни команды должны были проникнуть как можно дальше
в глубь страны, а
другие нести службу связи и доставлять им продовольствие, но согласовать движение их
в тайге было невозможно, и потому каждая из охотничьих команд действовала самостоятельно, вследствие чего перевалить через Сихотэ-Алинь и выйти к морю им не удалось, и после неимоверных лишений, до человеческих жертв включительно, они возвратились.
В полдень 23 июня 1908 года наш небольшой отряд перебрался на пароход. Легко и отрадно стало на душе. Все городские недомогания сброшены, беганье по канцелярии кончено. Завтра
в путь.
В сумерки мои спутники отправились
в город
в последний раз навестить своих знакомых, а я с
друзьями, пришедшими проводить меня, остался на пароходе. Мы сели на палубе и стали любоваться вечерним закатом, зарево которого отражалось на обширной водной поверхности при слиянии Амура с Уссури.
Тогда это было глухое и неустроенное поселение среди тайги, остатки которой долго еще были видны
в самом центре города. Единственным путем сообщения был Амур. Осенью и весною во время ледостава и при вскрытии реки Хабаровск оказывался отрезанным от
других городов на несколько месяцев. Эта изоляция называлась «почтовым стоянием».
Можно подумать, что с наступлением тьмы воздух делается звукопроницаемее. На западе медленно угасала заря, а с
другой стороны надвигалась теплая июньская ночь. Над обширным водным пространством Амура уже витал легкий сумрак: облака на горизонте потускнели, и
в небе показались первые трепещущие звезды.
Вскоре около его фанзы появились
другие домики. Так образовалась деревня Фурме. Потом пришли русские и потеснили ходзенов. Последние должны были оставить насиженные места и уйти от неспокойных «лоца» вверх по реке Уссури. Деревня Фурме исчезла, а название Хээкчир превратилось
в Хехцир. Впоследствии казаки этим именем стали называть не только то место, где раньше была ходзенская деревня, но и весь горный хребет.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих
друзей на берег и вернулся на пароход. Было уже поздно. Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я ушел
в свою каюту и вскоре погрузился
в глубокий сон.
Земледелие не
в почете потому, что нигде поблизости нет хорошей земли, а также потому, что есть
другие, более выгодные заработки.
Когда на
другой день я проснулся, пароход уже был
в пути. Между озером Катар и селением Вятским Амур некоторое время течет
в широтном направлении, но затем вновь поворачивает на северо-восток. Здесь правый берег состоит из ряда плоских возвышенностей, изрезанных глубокими оврагами. Он слагается из базальтовой лавы и древнейших горных пород. Около селения Елабужского возвышенности отходят от Амура
в глубь страны и вновь появляются после Гасинской протоки, вытекающей из озера того же наименования.
Она вела себя неспокойно, все время вертелась, задирая хвост кверху, прыгала с одной ветки на
другую и вдруг совершенно неожиданно камнем упала
в траву, но вскоре опять появилась на одной из нижних ветвей дерева.
Те, которые находились
в употреблении, были просто вытащены на песок и во всякое время могли быть снова спущены
в воду,
другие были опрокинуты кверху дном и, видимо, давно уже покоились на катках.
В фанзе мы застали двух женщин и старика. Одна женщина, которая была помоложе, варила обед, а
другая, постарше, сидела на кане и что-то шила. Около нее стояла детская зыбка,
в ней спал будущий рыболов и охотник.
Тотчас
в фанзу стали собираться и
другие гольды. Они расселись на канах и молча стали ждать конца нашей трапезы, чтобы принять участие
в разговорах. Я обратил внимание на старика, седого как лунь и сгорбленного годами. От него я узнал, что реки Дондона нет вовсе, Дондон — это название острова, селения на нем и смежной с ним протоки, а та река, по которой нам следовало итти, называется Онюй. Орочи называют ее Найхин — по имени гольдского селения при устье.
Одна девушка взяла у меня котенка, а
другая побежала
в деревню.
Хозяин фанзы сообщил, что от старых людей он слышал, будто бы русские
в первый раз пришли со стороны моря, и никто не знал, какие это люди и зачем они пришли на Амур, а на
другой год лоца приплыли сверху и остановились около озера Кизи.
Еще
в детском возрасте она стала проявлять свой скверный характер: не хотела работать, выказывала старшим явное неповиновение и всегда дралась с
другими ребятишками, пуская
в дело ногти и зубы.
Вскоре после этого
в селение Гаси стали один за
другим умирать люди.
Тогда мертвая шаманка стала бродить по
другим селениям, появляясь то красным волком, то какой-нибудь невиданной птицей, странной рыбой
в неестественно яркой окраске, то рыжей змеей, и каждый раз появление ее приносило какое-нибудь несчастье.
Мы плыли по таким узким протокам, что лодку
в них нельзя было повернуть обратно. Они пересекали одна
другую и делали длинные петли. Скоро я потерял ориентировку, так что мне уже не помогал и компас.
Как и у всех горных рек, фарватер проходит то у одного берега, то у
другого, вследствие чего и отмели располагаются по сторонам реки
в шахматном порядке.
Громадное количество воды, выносимое обоими протоками, не могло вместиться
в русло реки. Ее вздымало кверху большим пузырем, который все время перемещался и подходил то к одному, то к
другому берегу реки. Вода точно кипела и находилась
в быстром вращательном движении, разбрасывая по сторонам белую пену.
Но когда мы принялись перетаскивать лодки
в обход сулоя, собаки появились на
другой стороне.
Впоследствии я узнал, что не только наводнение являлось причиной нашей задержки, но были и
другие обстоятельства. Дело
в том, что гольды боятся Анюя и выше фанзы Тахсале никогда не заходят. Им было известно, что удэхейцы собирались спускаться на ботах вниз по реке, и они решили здесь ждать их
в Тахсале, чтобы передать нас, а самим ехать домой. Они не ошиблись
в расчетах. Действительно, 9 июля сверху пришли удэхейцы на двух лодках.
На
другой день я хотел было итти дальше, но
в это время с одним из наших проводников сделался припадок.
Шаман так ловко устраивал свои фокусы, что камень стал медленно поворачиваться сначала
в одну, потом
в другую сторону.
Вдруг
в кустах, как раз против нашей лодки, раздался сильный шум. Таинственное животное, все время следившее за нами, бросилось
в чащу. Испугалось ли оно, увидев людей, или почуяло оленя, не знаю. Изюбр шарахнулся из воды, и
в это время Чжан-Бао спустил курок ружья. Грохот выстрела покрыл все
другие звуки, и сквозь отголосок эха мы все трое ясно услышали тоскливый крик оленя, чей-то яростный храп и удаляющийся треск сучьев. С песчаной отмели сорвались кулички и с жалобным писком стали летать над протокой.
— Ничего, — сказал я Чжан-Бао, — не надо сердиться. На этот раз неудача, зато
в другой раз будет успех. Не убили изюбра, зато если не видели, то слышали близкое присутствие тигра.
Приблизительно с километр мы еще плыли широким плесом. Затем течение сделалось быстрее, протока стала суживаться и, наконец, разбилась на два рукава: один — большой — поворачивал направо,
другой — меньший — шел прямо
в лес. Лодка, направляемая опытной рукой Маха, нырнула
в заросли, и мы сразу очутились
в глубокой тьме. Впереди слышался шум воды на перекатах.
В это время с
другой стороны послышались крики, похожие на вопли женщины.
На
другой день узнали, что к утру его видели
в расстоянии 200 ли от поселка
в другой фанзе, где он неожиданно появился и так же таинственно исчез.
В другом месте путь нам преградил во всю ширину реки водопад
в метр вышиною.
Однажды он попал босой ногой
в котел с кашей,
другой раз уронил мыло
в реку, а, потянувшись за ним, сам упал
в воду.
В одном месте Буту разбилась на два рукава, заваленных плавником, по которому мы и перешли на
другую сторону реки.
На третий день к вечеру Чжан-Бао нашел дохлую скверно пахнущую рыбу. Люди бросились к ней, но собаки опередили их и
в мгновение ока сожрали падаль. Измученные, голодные люди уныло, и молча шли
друг за
другом. Только добраться бы до реки Хуту.
В ней мы видели свое спасение.
Они стали кричать и
в одиночку, и все разом, спорили и укоряли
друг друга.
Дуплистое дерево с затеской, примятая трава и груда золы на месте угасшего костра — все это так запечатлелось
в моей памяти, что потом, хотя прошли многие годы, никакие
другие образы не могли заслонить собою воспоминаний об этом случае.
Но вот и сам Тумнин! Удэхейцы называют его Томди, а орочи — Тумни (к последнему названию прибавили букву «н»). Большая величественная река спокойно текла к морю. Левый берег ее нагорный, правый — частью низменный и поемный и слагается из невысоких террас. Кое-где виднелись небольшие островки, поросшие древесной растительностью. Они отражались
в воде, как
в зеркале, до мельчайших подробностей, словно там, под водою, был
другой мир, такой же реальный, как и тот,
в котором мы обитали.
Как при первом свидании на Хуту, так и теперь, когда я ближе присмотрелся к ним, я не нашел их однотипными. Одни из них имели овальные лица без усов и бороды, небольшой нос, смуглую кожу и правильный разрез глаз. У
других было плоское скуластое лицо, обросшее черной бородой, широкий выгнутый нос и глаза с монгольской складкой век. Первые были небольшого роста с поразительно маленькими руками и ногами, вторые роста выше среднего, широкие
в костях и с хорошо развитыми конечностями.
В другом домике я увидел молодую лису.
После осмотра селения я хотел перебраться на
другую сторону реки Улике. Антон Сагды охотно взялся проводить меня к морю. Мы сели с ним
в лодку и переехали через реку. Коса, отделяющая ее от моря, оказалась шире, чем я предполагал. Она заросла лиственицей
в возрасте от ста до ста пятидесяти лет.
Когда мы вышли из реки Улике, течение подхватило нашу лодку и понесло ее
в море. Навстречу шли большие волны, увенчанные белыми гребнями: одна
другой выше, одна
другой страшнее.
Высокие скалистые берега, покрытые густым хвойным лесом, очень живописны и выступают то с одной стороны, то с
другой, как кулисы
в театре.
На биваке я застал своих спутников
в сборе. На
другой день мы рано вернулись
в концессию.
На
другое утро Майданов разбудил меня и объявил, что погода туманная и дождливая. Это подтверждала и сирена, которая гудела, не переставая, посылая мощные звуковые волны
в туманную даль.
На
другой день я встал чуть свет. Майданов лежал на кровати одетый и мирно спал. Потом я узнал, что ночью он дважды подымался к фонарю, ходил к сирене, был на берегу и долго смотрел
в море. Под утро он заснул.
В это время
в «каюту» вошел матрос. Я хотел было сказать ему, чтобы он не будил смотрителя, но тот предупредил меня и громко доложил...
— А как же! — ответил он. —
В вахтенном журнале все записывается: и погода, и все, что делается на судне, и какие
другие суда встречаются на пути, и какой курс они держат.
На
другой день утром я написал письма
в концессию с просьбой отправить их во Владивосток с ближайшей оказией и затем поехал с орочами на реку Хади. Как и надо было ожидать, при устье река разбивается на несколько мелководных рукавов, разделенных наносными островами недавнего образования и еще не успевших покрыться растительностью.
По
другим версиям, люди эти были на лодке, но во время тумана заблудились
в море и попали на остров Сахалин, где остались навсегда.
Орочи испугались и убежали
в лес и тогда только вернулись назад, когда убедились, что это не выходцы с того света, а люди такие же, как и они, но только из
другой земли и говорящие на неизвестном языке.
Один за
другим мысы наподобие длинных языков вытягиваются
в море.