Неточные совпадения
Другой раз с
реки Ваку он прошел
на реку Улахе, поднялся по ней до половины и, повернув назад,
вышел к урочищу Анучино и оттуда к Уссурийской железной дороге.
Давным-давно в одинокой фанзе жил гольд Хээкчир Фаеигуни. Он был хороший охотник и всегда имел достаточный запас юколы для своих собак. Хээкчир был однажды в Сансине
на реке Сунгари и вывез оттуда белого петуха. После этого он начал тяготиться своим одиночеством, потерял сон и стал плохо есть. Как-то раз ночью Хээкчир Фаенгуни
вышел на улицу и сел у крыльца своего дома. Вдруг он услышал слова...
Вечером я опять почувствовал себя плохо и
вышел из дома пройтись по берегу
реки.
На небе не было ни звезд, ни луны, дул ветер с моря, начинал накрапывать дождь.
На той стороне
реки горел костер, и свет его ярко отражался в черной, как смоль, воде.
Я взял его под руку и привел к дому Бутунгари. Когда Гусев успокоился, я снова
вышел на берег
реки и долго сидел
на опрокинутой вверх дном лодке. Сырость, проникшая под складки одежды, давала себя чувствовать. Я вернулся домой и лег
на кан, но сон бежал от моих глаз. Меня беспокоило душевное состояние Гусева. Я решил как следует одеть его в Императорской гавани и
на пароходе отправить во Владивосток.
Когда
на другой день утром я
вышел из палатки, то увидел трех орочей с
реки Хади.
Я оделся и
вышел наружу. Туманная, темная ночь повисла над землею. Из отверстия в крыше юрты вместе с дымом, освещенным огнем, вылетали искры.
На реке были слышны русская речь и брань. Ветер с моря донес протяжные низкие звуки — это гудел какой-то пароход.
Когда мы
вышли на берег, солнце было совсем уже низко над горизонтом. Температура воздуха быстро понижалась. Почему-то нам казалось, что
река Нельма находится за мысом, который имел вид человеческой головы в профиль, погрузившейся в воду до самого рта.
К восьми часам утра мы перебрались через последний мыс и подошли к
реке Нельме.
На другой ее стороне стояла юрта. Из отверстия в ее крыше
выходил дым; рядом с юртой
на песке лежали опрокинутые вверх дном лодки, а
на самом берегу моря догорал костер, очевидно он был разложен специально для нас. Его-то мы и видели ночью. Из юрты
вышел человек и направился к
реке. В левой руке он держал за жабры большую рыбину, а в правой — нож.
На реке Нельме у нас опять
вышла дневка.
На этот раз виною были лодки. Старенькие и слабые от частого вытаскивания их
на камни, они разошлись по швам и дали во многих местах течь. С утра туземцы занялись их починкой, а я вместе с Чжан-Бао пошел в экскурсию вверх по
реке.
Два дня я просидел за приведением в порядок своих записей.
На третий день я окончил свою работу, закрыл тетрадь и
вышел из дому, чтобы немного пройтись по
реке до переката.
Наконец, лес кончился. Мы
вышли на галечниковую отмель
реки. Рысенка не было видно, но слышно было, как он мяукал в соседней траве.
Этот день прошел как-то скучно: все записи в дневниках были сделаны, съемки вычерчены, птицы и мелкие животные препарированы. Словом, все было в порядке, и надо было заняться сбором новых материалов. Весь день мы провели в фанзе и рано вечером завалились спать. Как-то
вышло так, что я проснулся ночью и больше уже не мог заснуть. Проворочавшись с боку
на бок до самого рассвета, я решил одеться и пойти
на рекогносцировку в надежде поохотиться за крохалями и кстати посмотреть, как замерзает
река.
Сопровождавшие нас удэхейцы расположились в балагане, а мы — в своем шатре. Мне хотелось определить географические координаты устья ключика Сололи, но так как небо было не совсем чистое, то я решил совершить еще одну экскурсию по
реке Самарге. Истоки ее находятся в высоком горном узле, откуда берут начало
реки Анюй, Копи, Хор и Самарга, текущие в разные стороны от Сихотэ-Алиня. Таким образом, с Самарги можно
выйти на Уссури, Амур и обратно к морю.
Если вода по трещинам горной породы
выходит на дневную поверхность высоко над
рекой, то, стекая вниз по береговым обрывам, она намерзает в виде очень красивых ледяных каскадов, которые все увеличиваются в размерах, и кажется, будто здесь, действительно, был водопад, но замерз.
Читателю остается проследить, только левый край долины Хора от того места, где Хор
вышел из гор
на равнину. Сначала Хор разбивается
на две протоки, причем левая называется Чжигдыма, ниже — еще две протоки Большая и Малая Були и юрта Могочжи близ устья
реки Мутен. Здесь последний раз к Хору подходят одинокие сопки Нита, Фунеа ниже переволока, представляющие собой остатки более высоких гор, частью размытых, частью потопленных в толщах потретичных образований.
Я стал его расспрашивать о
реке,
на которую мы
вышли.
Как только
река выходит из гор, хвойно-смешанные леса кончаются, и
на сцену выступают широколиственные леса, состоящие из дуба, березы, осины и прочих пород. Здешняя осина имеет столь светлую кору, что я сначала принимал ее за березу и, только подойдя вплотную, заметил свою ошибку. Ближе к устью лес начинает редеть. Все чаще и чаще появляются заболоченные полянки, число и размеры их все увеличиваются и наконец становятся преобладающими.
Он сообщил мне, что по Анюю сообщение не сегодня-завтра должно прекратиться, и будет лучше, если я спущусь по Амуру до речки Гяу, затем, пойдя по ней до истоков, перевалю
на реку Мыныму, поднимусь по этой последней и через второй небольшой перевал
выйду на Анюй около местности Улема.
За день мы прошли далеко и
на бивак стали около первой развилки, которую удэхейцы называют «цзаво». Этим же именем они называют и речку, по которой можно
выйти в самые истоки
реки Наргами (приток Буту).
На этом биваке произошел курьезный случай. Вечером после ужина один из удэхейцев стал раздеваться, чтобы посмотреть, почему у него зудит плечо. Когда он снял нижнюю рубашку, я увидел
на груди у него медный крест и спросил...
В селении Улема я застал ороча. Савушку Бизанка, с которым мы плыли
на лодках вдоль берега моря к
реке Самарге. Он сообщил нам, что Иван Михайлович (Чочо), из того же рода Бизанка, обеспокоенный нашим отсутствием, ввиду надвигавшейся распутицы
выслал его нам навстречу.
За сопкой Гулика
река Копи
выходит на равнину Цзаусано и разбивается
на несколько больших проток. Характер береговых обрывов, далеко отодвинутых в сторону, и заболоченные острова между протоками свидетельствуют о том, что раньше здесь был морской залив и что маленькие речки Яна, Улике и Копка самостоятельно впадали в море. В те времена устье
реки Копи находилось около сопки Гулика.
Неточные совпадения
Когда, взявшись обеими руками за белые руки, медленно двигался он с ними в хороводе или же
выходил на них стеной, в ряду других парней и погасал горячо рдеющий вечер, и тихо померкала вокруг окольность, и далече за
рекой отдавался верный отголосок неизменно грустного напева, — не знал он и сам тогда, что с ним делалось.
Часто вместе с другими товарищами своего куреня, а иногда со всем куренем и с соседними куренями выступали они в степи для стрельбы несметного числа всех возможных степных птиц, оленей и коз или же
выходили на озера,
реки и протоки, отведенные по жребию каждому куреню, закидывать невода, сети и тащить богатые тони
на продовольствие всего куреня.
Раскольников
вышел из сарая
на самый берег, сел
на складенные у сарая бревна и стал глядеть
на широкую и пустынную
реку.
Он
вышел на берег
реки, покрытой серой чешуей ледяного «сала». Вода, прибывая, тихонько терлась о засоренный берег, поскрипывал руль небольшой баржи, покачивалась ее мачта, и где-то близко ритмически стонали невидимые люди:
Как только зазвучали первые аккорды пианино, Клим
вышел на террасу, постоял минуту, глядя в заречье, ограниченное справа черным полукругом леса, слева — горою сизых облаков, за которые уже скатилось солнце. Тихий ветер ласково гнал к
реке зелено-седые волны хлебов. Звучала певучая мелодия незнакомой, минорной пьесы. Клим пошел к даче Телепневой. Бородатый мужик с деревянной ногой заступил ему дорогу.