Неточные совпадения
Даже Линочка в такие ночи не сразу засыпала и, громко жалуясь на бессонницу, вздыхала, а Саша, приходилось, слушал до
тех пор, пока вместо сна не являлось к нему другое, чудеснейшее: будто его тело совсем исчезло, растаяло, а
душа растет вместе с гулом, ширится, плывет над темными вершинами и покрывает всю землю, и эта земля есть Россия.
Так и не увидал неведомого и оттого свято поверил в дорогу,
душою принял ее немой призыв; и впоследствии, когда развернулись перед Сашей все тихие проселки, неторопливые большаки и стремительные шоссе, сверкающие белизною,
то уже знала
душа их печальную сладость и радовалась как бы возвращенному.
Но прошло еще время, и вдруг оказалось, что уже давно и крепко и до нестерпимости властно его
душою владеет покойный отец, и чем дальше,
тем крепче; и
то, что казалось смертью, явилось
душе и памяти как чудесное воскресение, начало новой таинственной жизни.
Уже обманут был Колесников спокойствием голоса и холодом слов, и что-то воистину злобное уже шевельнулось в его
душе, как вдруг заметил, что Саша медленно потирает рукой свою тонкую юношескую шею —
тем самым жестом, освобождающим от петли, каким он сам недавно.
А главное, почему было так хорошо, и ночь, даже не чувствуемая спящими людьми, была единственной и во всем мире, во все года его прекраснейшей — это главное было в Сашиной
душе: исчез холодный стыд бесталанности и бесцельного житья, и закрыла свой беззубый зев пустота — Саша уже целых двадцать четыре часа был
тем, каким он рожден быть.
Как на ниточках, подергивается
душа, а под коленом что-то сокращается, и чем больше дергает и чем резвее сокращается,
тем степеннее бородатые и безбородые лица.
И в первые же дни вся эта компания, с большой неохотой допущенная Жегулевым, обособилась вокруг Васьки Соловьева; и хотя сам Васька был неизменно почтителен, ни на шаг не выходил из послушания, а порою даже приятно волновал своей красивой щеголеватостью, но не было в глазах его ясности и дна:
то выпрет
душа чуть не к самому носу, и кажется он тогда простым, добрым и наивно-печальным,
то уйдет
душа в потемки, и на месте ее в черных глазах бездонный и жуткий провал.
Все еще мальчик, несмотря на пролитую кровь и на свой грозный вид и имя, узнал он впервые
то мучительнейшее горе благородной
души, когда не понимается чистое и несправедливо подозревается благородное.
И захваченные волной, ослепшие в дыму пожаров, не замечали они, ни Саша, ни Колесников,
того, что уже виделось ясно, отовсюду выпирало своими острыми краями: в себе самой истощалась явно народная ярость, лишенная надежд и смысла, дотла, вместе с пожарами, выгорала
душа, и мертвый пепел, серый и холодный, мертво глядел из глаз, над которыми еще круглились яростные брови.
— Вы не так меня поняли, Елена Петровна. — И, подумав, добавляет: — Того-этого! Раз я отдаю сапоги Андрею Иванычу,
то, следовательно, он ходит, а я умираю. Я никогда ничего не имел, Елена Петровна, и вся моя
душа, вся моя любовь, вся нежность моя…
С
того самого дня, как было возвращено Жене Эгмонт нераспечатанным ее письмо и дан был неподозревавшей матери последний прощальный поцелуй, Саша как бы закрыл
душу для всех образов прошлого, монашески отрекся от любви и близких.
«Если я буду любить и тосковать о любимых,
то не всю
душу принес я сюда и не чиста моя чистота», — думал Погодин с пугливой совестливостью аскета; и даже в самые горькие минуты, когда мучительно просило сердце любви и отдыха хотя бы краткого, крепко держал себя в добровольном плену мыслей — твердая воля была у юноши.
Как ненужная, отпадала грубость и суета житейских отношений, томительность пустых и усталых дней, досадная и злая сытость тела, когда по-прежнему голодна
душа — очищенная безнадежностью, обретала любовь
те свои таинственнейшие пути, где святостью и бессмертием становится она.
Смеются вдвое в ответ на это обступившие его приближенные чиновники; смеются от
души те, которые, впрочем, несколько плохо услыхали произнесенные им слова, и, наконец, стоящий далеко у дверей у самого выхода какой-нибудь полицейский, отроду не смеявшийся во всю жизнь свою и только что показавший перед тем народу кулак, и тот по неизменным законам отражения выражает на лице своем какую-то улыбку, хотя эта улыбка более похожа на то, как бы кто-нибудь собирался чихнуть после крепкого табаку.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности;
душа моя жаждет просвещения.
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из
того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты,
душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Колода есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю на ней дрова, // Так
та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем
душа!
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч
душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за
то тебе вечно маяться!
Довольно демон ярости // Летал с мечом карающим // Над русскою землей. // Довольно рабство тяжкое // Одни пути лукавые // Открытыми, влекущими // Держало на Руси! // Над Русью оживающей // Святая песня слышится, //
То ангел милосердия, // Незримо пролетающий // Над нею,
души сильные // Зовет на честный путь.