Она всех людей, и святость ее такова, что не смею я к руке ее прикоснуться, всю мою жизнь должен молиться Создавшему ее, всю жизнь
плакать у ее ног.
Неточные совпадения
Испугалась еще больше… вот чепуха! И без меня, как рассказывают, она по целым часам
плачет, а при мне даже улыбается и шутит, хотя по тому одному, как она путает слова и предметы, видно, что
у нее на душе. Вот и сейчас: сама принесла мне и подала стакан кофе, а сахар забыла, и просто мучительно принимать услуги от такой древней старушки, которая и сама-то еле передвигается на своих исхоженных ногах.
Правда, на третий день я был как бешеный, я кричал на докторов, я в морду бросал деньги и вопил:
заплачу!
заплачу! — я на глазах
у какой-то дамы, думая ее разжалобить, бился головой о притолоку… даже не помню, где это, в какой-то приемной.
Плакать не могу, вот мое мучение. Везде ищу слез и не нахожу. И как это странно устроен человек: кровь
у себя могу открыть, стоит ножом кольнуть, а слезы единой ничем не выдавишь. Оттого и спать не могу, и дивана своего боюсь. Я теперь в кабинете на диване сплю, т. е. корчусь и сохну целую ночь под белым светом. Окна
у меня не завешены.
А когда понесли их, безногих и безруких, и заковыляли слепые и одноножки, и заиграла музыка, и стали отдавать честь военные — оборвалось
у меня сердце, и
заплакал я со всею толпою.
Плохо помню, что и дома было. Почему-то было очень светло, и я ходил по комнатам как именинник, глупо и счастливо улыбаясь, целовал по порядку спящих детей, целовался и
плакал с Инной Ивановной, которую Сашенька разбудила. Потом был самовар, и я пил горячий чай, и капали в блюдце слезы, которые все начинали беспричинно течь
у меня: подумаю, что чай горячий, — и готово,
плачу от жалости и счастья.
Когда же учение окончилось, они пошли с Веткиным в собрание и вдвоем с ним выпили очень много водки. Ромашов, почти потеряв сознание, целовался с Веткиным,
плакал у него на плече громкими истеричными слезами, жалуясь на пустоту и тоску жизни, и на то, что его никто не понимает, и на то, что его не любит «одна женщина», а кто она — этого никто никогда не узнает; Веткин же хлопал рюмку за рюмкой и только время от времени говорил с презрительной жалостью:
Неточные совпадения
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а не хочешь
заплатить ему — изволь:
у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я
заплачу,
заплачу деньги, но
у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что
у меня нет ни копейки.
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго
у креста // Сидели мы и
плакали. // Я деду горе новое // Поведала свое…
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: // Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней всего она! //
У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут
плачут дети малые. // Тоскуют жены, матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка // Хотел. Дитя
заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это
у него!..