Мальчишки первые заметили его и с ужасом прибежали в деревню с вестью о каком-то страшном змее или оборотне, который
лежит в канаве, прибавив, что он погнался за ними и чуть не съел Кузьку.
Лежа в канаве, Степан не переставая видел перед собой кроткое, худое, испуганное лицо Марии Семеновны и слышал ее голос: «Разве можно?», говорил ее особенный, ее шепелявящий жалостный голос.
— Чего мне врать: на свои глаза свидетелей не надо. При мне доктур вынял толстый-претолстый бумажник и отдал Фатевне четыре четвертных бумажки. После пришел доктуров кучер, увел лошадь, а доктурова жена захотела попробовать лошадку… Сели оба доктура в дрожки, проехали улицу, а лошадь как увидит овечку, да как бросится в сторону, через канаву — и понесла, и понесла. Оглобли изломала, дрожки изломала, а доктура
лежат в канаве и кричат караул.
Проходили два мужика, заглянули, похвалили; проходил чиновник, заглянул, не похвалил, но сладко улыбнулся; проезжали экипажи, — из них не заглядывали: не было видно, что
лежит в канаве; постоял Лопухов, опять взял некоего, не в охапку, а за руку, поднял, вывел на шоссе, и говорит: «Ах, милостивый государь, как это вы изволили оступиться?
Неточные совпадения
Как, дескать, можно запускать или оставлять то и другое? Надо сейчас принять меры. И говорят только о том, как бы починить мостик, что ли, через
канаву или огородить
в одном месте сад, чтоб скотина не портила деревьев, потому что часть плетня
в одном месте совсем
лежала на земле.
В канаве лежал мужик, опершись головой
в пригорок; около него валялись мешок и палка, на которой навешаны были две пары лаптей.
Было уже совсем темно, когда дядя Ерошка и трое казаков с кордона,
в бурках и с ружьями за плечами прошли вдоль по Тереку на место, назначенное для секрета. Назарка вовсе не хотел итти, но Лука крикнул на него, и они живо собрались. Пройдя молча несколько шагов, казаки свернули с
канавы и по чуть заметной тропинке
в камышах подошли к Тереку. У берега
лежало толстое черное бревно, выкинутое водой, и камыш вокруг бревна был свежо примят.
Шоссе было сухо, прекрасное апрельское солнце сильно грело, но
в канавах и
в лесу
лежал еще снег.
Мы тронулись дальше и почти тотчас наткнулись на двух раненых; один
лежал на полотне, другой стонал
в канаве. Когда их подбирали, доктор, дрожа от злости, сказал мне: