Неточные совпадения
Невзирая
на всю эту ужасную обстановку, было несколько выражений, сказанных Феклушею с таким чувством, что они произвели впечатление
на публику, а слова Софонисбы: «Прости в последний раз!»,
говоря которые, она бросилась в объятия Массиниссы, второго своего супруга, — были проникнуты такою силою внутреннего чувства, такою выразительностью одушевленной мимики, что зрители увлеклись; взрыв громкого рукоплескания потряс театр, и многие закричали «браво»; но это не поправило дела: трагедия надоела до смерти зрителям, и когда, по окончании пиесы, мы с Алехиным и несколькими приятелями Плавильщикова вздумали вызывать дебютантку, — общее шиканье и смех заглушили наши вызовы.
Мне рассказывали, что Плавильщиков, во время пребывания своего в Петербурге, перед началом представления пиесы, всегда старался подгорячить Троепольскую и
говаривал: „Ну, матушка Татьяна Михайловна, не ударимте себя лицом в грязь, сыграемте сегодня
на славу!“ — и оба доходили до таких излишеств, что приводили
публику в смех.
Неточные совпадения
Шаркая лаковыми ботинками, дрыгая ляжками, отталкивал ими фалды фрака, и ягодицы его казались окрыленными. Правую руку он протягивал
публике, как бы
на помощь ей, в левой держал листочки бумаги и, размахивая ею, как носовым платком, изредка приближал ее к лицу.
Говорил он легко, с явной радостью, с улыбками
на добродушном, плоском лице.
— Я стоял в
публике, они шли мимо меня, — продолжал Самгин, глядя
на дымящийся конец папиросы. Он рассказал, как некоторые из рабочих присоединялись к
публике, и вдруг, с увлечением, стал
говорить о ней.
— Отлично! — закричал он, трижды хлопнув ладонями. — Превосходно, но — не так! Это
говорил не итальянец, а — мордвин. Это — размышление, а не страсть, покаяние, а не любовь! Любовь требует жеста. Где у тебя жест? У тебя лицо не живет! У тебя вся душа только в глазах, этого мало! Не вся
публика смотрит
на сцену в бинокль…
На лестницу вбежали двое молодых людей с корзиной цветов, навстречу им двигалась
публика, — человек с широкой седой бородой, одетый в поддевку,
говорил:
— Сегодня — пою! Ой, Клим, страшно! Ты придешь? Ты — речи народу
говорил? Это тоже страшно? Это должно быть страшнее, чем петь! Я ног под собою не слышу, выходя
на публику, холод в спине, под ложечкой — тоска! Глаза, глаза, глаза, —
говорила она, тыкая пальцем в воздух. — Женщины — злые, кажется, что они проклинают меня, ждут, чтоб я сорвала голос, запела петухом, — это они потому, что каждый мужчина хочет изнасиловать меня, а им — завидно!