Неточные совпадения
Я поспешил
сказать о том
в наше
оправдание и прибавил
в оправдание натуралистов, что денные бабочки часто принимают точно такое положение,
в каком раскладываются; что, конечно, сумеречные и особенно ночные бабочки, когда сидят, не расширяют
своих крыльев, а складывают их повислым треугольником, так что нижних крыльев под верхними не видно; но если их так и высушивать, то они потеряют половину
своей красоты, потому, что нижние крылья бывают часто красивее верхних, и, что, глядя на такой экземпляр, не получить настоящего понятия о бабочке.
В-третьих… Я еще имею сказать… Я заложил дом, не испросив у вас позволения… В этом я виноват, да, и прошу меня извинить. Меня побудили к этому долги… тридцать пять тысяч… Я уже не играю в карты, давно бросил, но главное, что могу
сказать в свое оправдание, это то, что вы девушки, вы получаете пенсию, я же не имел… заработка, так сказать…
Неточные совпадения
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона
в Глупов, и то, что он издавал
свои собственные законы.
В оправдание свое он мог
сказать только то, что никогда глуповцы
в столь тучном состоянии не были, как при нем, но
оправдание это не приняли, или, лучше
сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем
в отощание привел, лишь бы от издания нелепых
своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
Я был глубоко оскорблен словами гвардейского офицера и с жаром начал
свое оправдание. Я рассказал, как началось мое знакомство с Пугачевым
в степи, во время бурана; как при взятии Белогорской крепости он меня узнал и пощадил. Я
сказал, что тулуп и лошадь, правда, не посовестился я принять от самозванца; но что Белогорскую крепость защищал я противу злодея до последней крайности. Наконец я сослался и на моего генерала, который мог засвидетельствовать мое усердие во время бедственной оренбургской осады.
Я утвердился еще более
в моем намерении, и когда судьи спросили: чем могу опровергнуть показания Швабрина, я отвечал, что держусь первого
своего объяснения и ничего другого
в оправдание себе
сказать не могу.
Тут я понял, что муж,
в сущности, был для меня извинением
в своих глазах, — любовь откипела во мне. Я не был равнодушен к ней, далеко нет, но это было не то, чего ей надобно было. Меня занимал теперь иной порядок мыслей, и этот страстный порыв словно для того обнял меня, чтоб уяснить мне самому иное чувство. Одно могу
сказать я
в свое оправдание — я был искренен
в моем увлечении.
«Мой единственный и бесценный друг! (писал он) Первое мое слово будет: прост» меня, что так долго не уведомлял о себе; причина тому была уважительная: я не хотел вовсе к тебе писать, потому что, уезжая, решился покинуть тебя, оставить, бросить, презреть — все, что хочешь, и
в оправдание свое хочу
сказать только одно: делаясь лжецом и обманщиком, я поступал
в этом случае не как ветреный и пустой мальчишка, а как человек, глубоко сознающий всю черноту
своего поступка, который омывал его кровавыми слезами, но поступить иначе не мог.