Неточные совпадения
То же сказала и вся его
семья, которая, несмотря на свое
прежнее благорасположение к Куролесову, давно уже смотрела на него со страхом, как на ужасного злодея.
Нашлась, однако, одна добрая душа, вдова Аксинья Степановна, по второму мужу Нагаткина, которая заступилась за Софью Николавну; но на нее так прогневались, что выгнали вон из комнаты и окончательно исключили из семейного совета, и тут же получила она вдобавок к
прежнему прозвищу «простоты сердечной» новое оскорбительное прозвище, которое и сохранилось при ней до глубокой старости; но добрая душа осталась, однако, навсегда благорасположенною к невестке и гонимою за то в
семье.
Софья Николавна скоро одумалась, вновь раскаянье заговорило в ней, хотя уже не с
прежнею силой; она переменила тон, с искренним чувством любви и сожаления она обратилась к мужу, ласкала его, просила прощенья, с неподдельным жаром говорила о том, как она счастлива, видя любовь к себе в батюшке Степане Михайлыче, умоляла быть с ней совершенно откровенным, красноречиво доказала необходимость откровенности — и мягкое сердце мужа, разнежилось, успокоилось, и высказал он ей все, чего решился было ни под каким видом не сказывать, не желая ссорить жену с
семьей.
Неточные совпадения
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила
семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [
прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она, месяца три-четыре, без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до последнего дня, в который истратила последние
семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.
Через неделю после радостного события все в доме пришло в
прежний порядок. Мать Викентьева уехала к себе, Викентьев сделался ежедневным гостем и почти членом
семьи. И он, и Марфенька не скакали уже. Оба были сдержаннее, и только иногда живо спорили, или пели, или читали вдвоем.
Потом сели за стол, уже не по-прежнему, а все вместе, на европейский лад, то есть все четверо полномочных, потом Тамея да нас
семь человек.
В
семь часов вечера Иван Федорович вошел в вагон и полетел в Москву. «Прочь все
прежнее, кончено с
прежним миром навеки, и чтобы не было из него ни вести, ни отзыва; в новый мир, в новые места, и без оглядки!» Но вместо восторга на душу его сошел вдруг такой мрак, а в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь. Он продумал всю ночь; вагон летел, и только на рассвете, уже въезжая в Москву, он вдруг как бы очнулся.