Неточные совпадения
Впрочем, тогда дворяне долго служили в солдатском
и унтер-офицерском званиях, если не проходили их в колыбели
и не
падали всем
на голову из сержантов гвардии капитанами в армейские полки.
Все снасти были готовы
и даже смазаны;
на огромные водяные колеса через деревянные трубы кауза [Каузом называется деревянный ящик, по которому вода бежит
и падает на колеса: около Москвы зовут его дворец (дверец), а в иных местах скрыни.
На всех лицах было что-то заботливое
и торжественное: все к чему-то готовились; вся деревня почти не
спала эту ночь.
Степан Михайлович был загадочный человек: после такого сильного словесного приступа следовало бы ожидать толчка калиновым подожком (всегда у постели его стоявшим) в бок спящего или пинка ногой, даже приветствия стулом; но дедушка рассмеялся, просыпаясь,
и на весь день
попал в добрый стих, как говорится.
Танайченок надел
на себя барское платье
и сел
на крыльцо, а Мазан побежал со жбаном
на погреб, разбудил ключницу, которая, как
и все в доме,
спала мертвым сном, требовал поскорее проснувшемуся барину студеной браги,
и, когда ключница изъявила сомнение, проснулся ли барин, — Мазан указал ей
на фигуру Танайченка, сидящего
на крыльце в халате
и колпаке; нацедили браги, положили льду, проворно побежал Мазан с добычей.
— Хотя Арина Васильевна
и ее дочери знали,
на какое дело шли, но известие, что Парашенька обвенчана, чего они так скоро не ожидали, привело их в ужас: точно
спала пелена с их глаз, точно то случилось, о чем они
и не думали,
и они почувствовали, что ни мнимая смертельная болезнь родной бабушки, ни письмо ее — не защита им от справедливого гнева Степана Михайловича.
Он убедительно доказал, что весь гнев Степана Михайловича
упадет на родную бабушку Бактееву, которая тоже по своей опасной болезни, хотя ей теперь, благодаря бога, лучше, имела достаточную причину не испрашивать согласия Степана Михайловича, зная, что он не скоро бы дал его, хотя конечно бы со временем согласился; что мешкать ей было нельзя, потому что она, как говорится,
на ладан дышала
и тяжело было бы ей умирать, не пристроив своей родной внучки, круглой сироты, потому что не только двоюродный, но
и родной брат не может заменить родной бабушки.
Старуха, вытерпев первый поток самых крепких ругательств, приосанилась
и, разгорячившись в свою очередь, сама
напала на моего дедушку: «Да что ж это ты развоевался, как над своей крепостной рабой, — сказала она, — разве ты забыл, что я такая же столбовая дворянка, как
и ты,
и что мой покойный муж был гораздо повыше тебя чином.
Он распустил свою пьяную беседу, вылил
на себя два ушата холодной воды, освежился телом, укрепился духом, переоделся в обыкновенное платье
и пошел посмотреть,
спит ли Прасковья Ивановна.
Старших дочерей своих он пристроил: первая, Верегина, уже давно умерла, оставив трехлетнюю дочь; вторая, Коптяжева, овдовела
и опять вышла замуж за Нагаткина; умная
и гордая Елисавета какими-то судьбами
попала за генерала Ерлыкина, который, между прочим, был стар, беден
и пил запоем; Александра нашла себе столбового русского дворянина, молодого
и с состоянием,
И. П. Коротаева, страстного любителя башкирцев
и кочевой их жизни, — башкирца душой
и телом; меньшая, Танюша, оставалась при родителях; сынок был уже двадцати семи лет, красавчик, кровь с молоком; «кофту да юбку, так больше бы походил
на барышню, чем все сестры» — так говорил про него сам отец.
Алакаева поехала немедленно; Алексей Степаныч остался у ней в доме, ожидая ее возвращения; старуха проездила довольно долго;
на влюбленного
напал такой страх, такая тоска, что он принялся плакать
и, наконец, утомленный слезами, заснул, прислонясь головой к окошку.
Я стала о тебе говорить
и немножко
на тебя
нападать, а Софья Николавна заступилась за тебя не
на шутку,
и наконец, сказала, что ты должен быть человек очень добрый, скромный, тихий
и почтительный к родителям, что таких людей благословляет бог
и что такие люди лучше бойких говорунов».
Когда оно казалось далеким, невозможным со стороны семейства жениха, тогда они считали его благонадежным со стороны невесты; но тут вдруг
напало на Алакаеву сомнение: припомнив
и сообразив все благоприятные признаки, она почувствовала, что, может быть, слишком перетолковала их в пользу жениха.
«Что
и говорить, батюшка, книжница: мягко стелет, да каково-то будет
спать!» Но старик грозно взглянул
на нее
и зловещим голосом сказал: «А почем ты знаешь?
Тысячи намеков
на гордость его невесты,
на ее нищенство, прикрывающееся золотом
и парчою,
на его подчиненность воле
и прихотям Софьи Николавны беспрестанно раздавались в его ушах; много он не замечал, не понимал, но многое
попадало прямо в цель, смущало его ум
и бессознательно заставляло задумываться.
На третий, рано поутру, Алексей Степаныч, дожидался своей невесты в гостиной; тихо отворилась дверь,
и явилась Софья Николавна прекраснее, очаровательнее, чем когда-нибудь, с легкой улыбкою
и с выражением в глазах такого нежного чувства, что, взглянув
на нее
и увидя ласково протянутую руку, Алексей Степаныч от избытка сильного чувства обезумел,
на мгновение потерял употребление языка… но вдруг опомнившись, не принимая протянутой руки, он
упал к ногам своей невесты,
и поток горячего сердечного красноречия, сопровождаемый слезами, полился из его груди.
Танюше очень не хотелось перейти в предбанник, но другого места не было: все сестры жили в доме, а Каратаев
и Ерлыкин
спали на сеннике.
Зятья, по лицам которых нетрудно было догадаться, что они хорошо покушали, а Каратаев даже
и выпил, отправились
спать на сенник в конюшню.
Она встала с головной болью, а хозяйка только подсмеивалась тому, «как негодные крысы напугали Софью Николавну», прибавляя, что они
нападают только
на новеньких
и что хозяева к ним уже привыкли.
Может быть, покажется странным, что Алексей Степаныч поддержал дух Софьи Николавны; но эта необыкновенная женщина, несмотря
на свой необыкновенный ум
и, повидимому, твердый нрав, имела несчастное свойство
упадать духом
и совершенно теряться в тех случаях, где поражалась ее душа нравственными неожиданными ударами.
И ни в чем еще не был виноват Алексей Степаныч: внушениям семьи он совершенно не верил, да
и самый сильный авторитет в его глазах был, конечно, отец, который своею благосклонностью к невестке возвысил ее в глазах мужа; об ее болезненном состоянии сожалел он искренне, хотя, конечно, не сильно, а
на потерю красоты смотрел как
на временную потерю
и заранее веселился мыслию, как опять расцветет
и похорошеет его молодая жена; он не мог быть весел, видя, что она страдает; но не мог сочувствовать всем ее предчувствиям
и страхам, думая, что это одно пустое воображение; к тонкому вниманию он был, как
и большая часть мужчин, не способен; утешать
и развлекать Софью Николавну в дурном состоянии духа было дело поистине мудреное: как раз не угодишь
и попадешь впросак, не поправишь, а испортишь дело; к этому требовалось много искусства
и ловкости, которых он не имел.